Все оттенки белого

Собака необходима человеку, чтобы тот не пошел по пути греха. Фото Вероники Филичевой

Эмоциональная поддержка

Через пару лет жизни на грязных свалках и в ледяных туннелях метро Фрэнк получил комнату в ночлежке при доме молитвы свидетелей йеговы. Чистая, аккуратная комнатка. Не пятизвездочная гостиница, но и никакие хулиганы спящего не обольют бензином и не подожгут! Но Фрэнк всегда мечтал о собаке. Директор ночлежки предупредил, что нельзя заводить никаких животных, иначе немедленно выгонят. Тогда Фрэнк поднапрягся и принес кучу справок от психиатров, что ему нужна собака для эмоциональной поддержки. Иначе пойдет, мол, по пути греха. То есть наркотиков и алкоголя. И даже пригрозил самоубийством. Директор был непреклонен – никаких исключений! Фрэнк пошел в организацию помощи бездомным, и адвокат оттуда позвонил сенатору. Сенатор позвонил в ночлежку – и так у Фрэнка появился белоснежный пуделек по кличке Коп. Фрэнк открывал ему консервы и приговаривал:

– Что, ментяра? Жрать хочешь?

Через некоторое время Копа Фрэнку стало мало. Он принес документ от ветеринарного психолога, что у Копа депрессия и ему для эмоциональной поддержки нужна еще одна живая собачья душа. Директор, естественно, ни в какую. Но Фрэнк уже по знакомому сценарию подключил Общество охраны животных, сенатора – и у него появилась большая черная и вислоухая дворняжка по кличке Грабитель. Теперь он ходит по метро и клянчит деньги с тележкой и двумя разноцветными собаками. Дома он высыпает им в раздельные тарелки еду, наливает себе стакан виски и кричит:

– Коп! Жри быстрее, а то Грабитель слямзит!

То, что у врагов не получилось

Рядом с офисом – крытая тележка пакистанца Мухаммеда. Продает кофе, чай, пирожные. Я с ним часто болтаю. Мне всегда в подарок пирожное сует. Учитывая, что я и так далеко не худенький, это настоящая диверсия, против меня, даже скажем так – акт антисемитизма. Но какой вкусный акт! Побольше бы таких!

Короче, пропал Мухаммед. Неделю, две нет. Скучаю. Вес терять начал. Сегодня опять тележка появилась:

– Мухаммед! Друг! Как дела? Куда делся?

– Был в Пакистане на похоронах отца. Какой у меня был героический отец! Воевал в Афганистане с русскими, потом с американцами. Сколько раз был ранен! Все его друзья погибли, а он выжил и всех пережил. И вот взял себе пятую жену – молодую, 20-летнюю. Я ему говорил: «Папа! Зачем тебя еще жена? Тебе уже 80!» Но он на меня накричал – кто я такой, чтобы отца учить? Короче, она его в постели замучила. Умер посреди ночи. Очень уж она страстная была!

Картина

Пришел домой к клиенту художнику-кубинцу Родриго. Он месяц провел в психушке и только три дня как вышел. В маленьком полумраке комнаты – кисти, краски, открытая бутылка рома и марихуанный дым коромыслом. Родриго сидел, застыв и склонившись над холстом с кисточкой. Картина была в том же состоянии, что и два месяца назад во время моего предыдущего визита. Такой же девственно чистый холст. Вру. Внизу появилась подпись. «Родриго». Но больше, как я ни смотрел, ничего не было. Может, там какие-то оттенки белого, которые я не замечаю? Родриго пыхнул травкой и спросил:

– Алехандро! Как ты считаешь? Эта картина окончена? Мне кажется, тут еще чего-то не хватает.

Январские философы

На улице дикий мороз. Похоже, что обморозил руки и ноги, пока ждал автобуса. Кашляю. Нам должны были дать сегодня выходной! Ради чего и куда я ползу? Еле дошел до клиентки немки Хельги. Она всю жизнь преподавала немецкий язык и литературу. Меня послали проверить, жива она еще или нет. Ей уже было за 90, и она все забывала. В том числе и куда положила телефон. После смерти мужа Хельга перестала выходить на улицу и преподавала на немецком романтическую философию своим двум аквариумным рыбкам. Большую она прозвала Шопенгауэром, а маленькую – Ницше. Когда я к ней приходил, то слушал, как зачарованный, как Хельга читает им на непонятном мне немецком, и мои глаза и глаза рыбок умнели одновременно. Еще у Хельги был превосходный шнапс. Если бы она позвонила в офис и сказала, что я пью у нее, ей бы никто не поверил. Так что я наливал себе и не стеснялся.

Я немедленно плеснул себе и в этот раз одеревеневшими пальцами. В аквариуме плавала только одна рыбка Шопенгауэр. Она смотрела на меня совершенно пустыми и безучастными глазами. Я спросил Хельгу:

– А где же вторая?

– Я не знаю. Я забывала их покормить целую неделю, а теперь здесь только одна рыбка. Неужели?! – И Хельга заплакала.

Я посыпал корма в аквариум и стукнул рюмкой, полной шнапса, по стеклу, из-за которого на меня пессимистичным взглядом смотрел Шопенгауэр.

– Давай по первой! За трагедию жизни и за упокой души друга твоего – Ницше!

Одно психическое расстройство

Позвонила одна знакомая красивая девушка, которую я целый год не мог вытянуть на свидание. Сказала, что она с друзьями идет в новогоднюю ночь кормить бездомных супом. Пригласила с собой. Я отказал ей, объяснив, что помогаю бездомным все остальные дни в году и если я еще это буду делать в новогоднюю ночь, то это уже будет концептуально или даже признак моего психического расстройства. 

 Нью-Йорк