"Перезагрузка" в отношениях между Россией и США продолжается

Барак Обама и Дмитрий Медведев ссориться не хотят.
Фото Reuters

Год назад Москва и Вашингтон оказались на грани новой холодной войны. После пятидневного российско-грузинского вооруженного противоборства пропагандистские страсти достигли апогея. Политический диалог между руководителями США и РФ прекратился. Казалось, предстоит длительная и ожесточенная конфронтация двух стран.

ВТОРОЙ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ НЕ БУДЕТ

Возможно, если бы на американских президентских выборах победил Джон Маккейн, столь мрачный сценарий стал бы реальностью. Но этого не произошло. С приходом к власти Барака Обамы началась «перезагрузка» российско-американских отношений. Новый президент США отказался следовать истерическим призывам вновь сделать основой американской стратегии на международной арене «сдерживание» России. Жесткую риторику сменил спокойный дипломатический диалог. Резко изменилась атмосфера в отношениях между Вашингтоном и Москвой.

Если год назад казалось, что режим контроля над вооружениями может полностью развалиться, то сегодня идут интенсивные переговоры о новом Договоре о сокращении стратегических наступательных вооружений. Два президента объявили заключение этого соглашения приоритетной задачей. Хотя времени до истечения срока действия Договора СНВ-1 в декабре с.г. осталось крайне мало, обе стороны демонстрируют желание добиться переговорного успеха.

Если год назад в отношениях между США и Россией на первом плане находились две острейшие проблемы – расширение НАТО за счет Украины и Грузии и развертывание третьего позиционного района ПРО в Восточной Европе, то сегодня эти вопросы отступили на второй план. Администрация Буша-младшего открыто сделала своим приоритетом осуществление этих проектов, которые должны были максимально ослабить военно-политические позиции России в Европе и мире. Но у Барака Обамы и его команды другие приоритеты.

Новому президенту досталось тяжелейшее наследие от его предшественника и во внутренней, и во внешней политике. В администрации Обамы нет идеологов-неоконсерваторов, вместо них на ключевые позиции назначены прагматики. Они понимают, что перенапряжение экономических и военных сил Америки в попытке закрепить статус «единственной сверхдержавы» может привести к колоссальному геополитическому провалу.

На первом месте у Белого дома – выход из самого тяжелого за последние полвека финансово-экономического кризиса. С этой целью Обама резко увеличил государственные расходы и, соответственно, дефицит федерального бюджета. Пока для особого оптимизма оснований нет. И это начало сказываться на популярности президента.

А в случае провала дорогостоящей попытки реформировать систему здравоохранения нынешний хозяин Белого дома может утратить шансы на переизбрание в 2012 году.

Не менее важная задача – предотвращение поражения в Ираке и Афганистане. Обама уже объявил о выводе за 18 месяцев основной части американских войск из Ирака, где может воцариться хаос. Еще более угрожающей выглядит ситуация в Афганистане, где, несмотря на увеличение «ограниченного контингента» войск США, к власти могут вернуться талибы.

Все более обостряется ситуация в Пакистане, где под вопросом может оказаться контроль над ядерным оружием. Нет прогресса в решении проблемы предотвращения распространения ядерного оружия в результате продолжения соответствующих программ в Северной Корее и Иране. Усиливается взрывоопасный потенциал в зоне арабо-израильского конфликта.

Тем временем набирает силу Китай – реальный претендент на роль «второй сверхдержавы». Превратившись в главного кредитора Вашингтона, Пекин демонстрирует растущие амбиции на международной арене. Американо-китайские отношения начинают играть ключевую роль в мировой экономике и политике.

МЕЧТА ОБ АБСОЛЮТНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

В ХХ веке Соединенные Штаты превратились в сверхдержаву, способную «проецировать» военную силу в любой район мира, вести войны «малой кровью» за океанами. Центральное место в планах достижения абсолютного военного превосходства США занимает идея противоракетной обороны. Вплоть до появления в 1957 году советских межконтинентальных баллистических ракет американская территория была неуязвима для внешних угроз. Но появление ракетно-ядерного оружия лишило Америку абсолютной безопасности. США пришлось признать стратегический паритет с СССР, что было закреплено в соглашениях об ограничении и сокращении ядерных вооружений и Договоре по ПРО.

Однако крайне правое крыло американской политической элиты не смирилось с утратой неуязвимости США. Попытки вернуть абсолютную безопасность для Америки продолжаются уже полвека. Для этого было необходимо добиться военно-технического превосходства, а следовательно, ликвидации режима контроля над вооружениями. Еще при Рональде Рейгане эта идеологическая установка привела к появлению Стратегической оборонной инициативы, предусматривавшей защиту США от ракетно-ядерного удара. Развертывание противоракетной обороны, включая космический эшелон, требовало отказа от Договора по ПРО. С 1980-х годов такая позиция стала символом веры, кредо Республиканской партии, в то время как Демократическая партия в целом сохранила приверженность контролю над вооружениями, хотя и не возражала против нестратегической противоракетной обороны, которая не была запрещена Договором по ПРО.

После распада СССР в 1991 году исчезла «вторая сверхдержава», способная поддерживать паритет с США по основным компонентам военной мощи. Республиканская партия вновь начала кампанию за выход из Договора по ПРО, но администрация Билла Клинтона отказалась от продолжения СОИ, сделав упор на развитие противоракетной обороны на ТВД. Россия и США начали интенсивные переговоры по разграничению стратегической и нестратегической ПРО.

Поворотным пунктом стал опубликованный в 1998 году доклад комиссии Дональда Рамсфельда. В этом документе утверждалось, что Иран и КНДР через три года смогут создать МБР с ядерными боеголовками. Защита от угрозы со стороны «стран-изгоев» стала в 1999 году формальным предлогом для принятия Конгрессом, где большинством обладала Республиканская партия, Закона о национальной противоракетной обороне. Скорейшее развертывание ПРО было официально объявлено политикой США.

После прихода к власти администрации Джорджа Буша-младшего, где Рамсфельд стал министром обороны, США объявили об одностороннем выходе из Договора по ПРО (2002 год). Началось развертывание глобальной системы противоракетной обороны, которая должна была включать наземный, морской, авиационный и космический эшелоны. В 2004 году «для защиты от северокорейской угрозы» на Аляске были установлены первые стратегические ракеты-перехватчики GBI. Вторым позиционным районом стратегической ПРО была избрана Калифорния. Затем принимается решение о развертывании третьего позиционного района (ТПР) в Восточной Европе под предлогом защиты от Ирана. Первоначально ТПР намечалось создать в Румынии и Болгарии. Однако в 2006 году Вашингтон сделал выбор в пользу Чехии и Польши.

В общей сложности до 2012 года планировалось поставить на боевое дежурство 54 ракеты GBI, однако затем предусматривалось дальнейшее наращивание стратегической ПРО, включая замену ракет GBI новыми высокоскоростными перехватчиками KEI, а также развертывание космических ударных систем.

Такая система ПРО явно не была предназначена для защиты от Ирана и Северной Кореи. Сегодня, через 11 лет после опубликования доклада Рамсфельда, у этих стран нет межконтинентальных ракет. Более того, согласно последней оценке американской разведки (май 2009 года), Ирану потребуется еще не менее десятилетия для создания МБР. Ни Пхеньян, ни Тегеран не обладают продвинутой промышленной базой для решения такой сложной технологической задачи, как производство межконтинентальных ракет. Нет МБР и у таких ядерных держав, как Великобритания, Индия, Пакистан и Израиль. Только Россия, США, Китай и Франция делают ракеты такой дальности.

Это означает, что американская стратегическая ПРО была направлена против Китая и России, а не «государств-изгоев». Считается, что в начале нынешнего десятилетия у КНР было всего два десятка МБР. Тихоокеанская группировка американской ПРО в состоянии нейтрализовать китайский ядерный потенциал. Это заставило Китай начать развертывать новое поколение ядерных вооружений.

В состав стратегических ядерных сил России входит несколько сотен МБР и БРПЛ. Это позволяет преодолеть противоракетную оборону США даже в ответном ударе. Однако по мере сокращения состава российских СЯС и наращивания американской ПРО ситуация может измениться. В результате может оказаться под вопросом надежность потенциала российского ядерного сдерживания.

Ирак – «головная боль» Соединенных Штатов. Фото Reuters

ТРЕТИЙ ПОЗИЦИОННЫЙ РАЙОН

Откровенно провокационный характер носило решение администрации Буша-младшего разместить элементы ПРО в Европе. Необходимость ТПР, тем более в непосредственной близости от границ Российской Федерации, сразу же вызвала сомнения. Радар в Чехии позволял видеть всю европейскую территорию России, а ракеты GBI на севере Польши, по мнению некоторых экспертов, могли осуществлять перехват российских МБР над Северной Атлантикой. Конечно, 10 перехватчиков не представляли серьезной угрозы для наших РВСН. Однако Вашингтон не скрывал намерения количественно и качественно наращивать стратегическую ПРО. Планировалось после 2012 года заменить ракеты GBI на новые сверхскоростные перехватчики KEI, которые при запуске из Польши могли бы перехватывать российские МБР на разгонном участке.

Естественно, в Москве не могли поверить заверениям Вашингтона, что ТПР не угрожает России, а предназначается для нейтрализации иранской угрозы. Согласно данным Бюджетного управления Конгресса, средства стратегической ПРО, уже развернутые на Аляске и в Калифорнии, способны защитить 99% населения США от иранских ракет большой дальности (если таковые появятся у Ирана). Тем не менее администрация Буша упорно добивалась создания третьего позиционного района.

Эти планы получили полную поддержку у правых политических партий в Чехии и Польше, хотя Иран никогда не угрожал этим странам. Несмотря на вступление этих государств в НАТО и получение предусмотренных 5-й статьей Североатлантического договора гарантий, они добивались двусторонних военных соглашений с США и присутствия американских вооруженных сил на своей территории. Особенно активно такую позицию заняли антироссийские круги в Польше, которые рассчитывали таким образом оформить «особые», «привилегированные» отношения с США по образцу Великобритании. Это должно было закрепить политическое лидерство Речи Посполитой в Восточной Европе, обеспечить стратегическое доминирование Варшавы от Балтийского до Черного морей.

Не стоит забывать, что Польша направила относительно крупные военные контингенты в Ирак и Афганистан, Варшава также лоббировала принятие в НАТО балтийских государств, а затем – Украины и Грузии. Вместе с тем польское руководство надеялось получить за свою лояльность США значительную американскую военную помощь.

Следует подчеркнуть, что геополитические иллюзии Варшавы и Праги не пользовались поддержкой общественности этих государств. Наоборот, социологические опросы показывали, что большинство поляков и чехов выступали против размещения объектов американской ПРО на их земле.

Тем не менее летом 2008 года, в период резкого обострения американо-российских отношений, руководители Чехии и Польши подписали документы о размещении РЛС и ракет-перехватчиков на своей территории. Польские руководители также добились согласия США развернуть у себя в стране тактические системы ПРО Patriot PAC-3, которые даже теоретически не могли быть использованы для защиты от иранских ракет, а предназначались для борьбы с российскими ракетами «Искандер» (Россия заявила, что в Калининграде будут развернуты ракеты «Искандер» в ответ на ТПР).

Решение о создании ТПР вызвало серьезные осложнения внутри НАТО. Америка действовала в обход Североатлантического альянса, заключая двусторонние соглашение с Польшей и Чехией. К тому же многие страны – члены НАТО оказывались вне зоны перехвата ракет GBI, которые должны были базироваться в Польше. Администрации Буша пришлось вносить коррективы, объявив, что вместо трехступенчатой ракеты будет разработан двухступенчатый вариант GBI, который должен обладать меньшей дальностью, но большей скоростью. Однако даже в этом случае вне зоны прикрытия оказывались страны Южной Европы и Турция (а также Израиль), находящиеся в зоне досягаемости иранских ракет средней дальности «Шахаб».

СМЕНА КАРАУЛА

Контроль Республиканской партии над Белым домом и Конгрессом позволил резко увеличить расходы на противоракетную оборону – примерно до 10 млрд. долл. в год. Однако деньги не гарантировали решение сложнейших технологических проблем. Испытания ракет GBI даже при облегченных условиях зачастую оказывались неудачными. Футуристические программы (химический лазер воздушного базирования ABL, «умная шрапнель» MKV, новая ракета-перехватчик KEI) застряли на стадии разработок и не дали реальных результатов. С отставанием шло создание двухступенчатой ракеты GBI, которая предназначалась для ТПР.

Тем временем начала меняться внутриполитическая ситуация в США. После выборов 2006 года Демократическая партия восстановила контроль над Конгрессом. В результате в Капитолии развернулась острая борьба вокруг планов ТПР. Демократы использовали технологические и бюджетные доводы, чтобы заблокировать развертывание ПРО в Восточной Европе. Противников ТПР возглавила Элен Таушер, председатель подкомитета по стратегическим силам Комитета по делам вооруженных сил Палаты представителей США (ныне она является заместителем госсекретаря по вопросам контроля над вооружениями). В результате Конгресс отказался выделить средства на строительство шахтных пусковых установок в Польше и потребовал подтверждения эффективности вновь создаваемых систем ПРО.

Во время избирательной кампании 2008 года Барак Обама также подверг критике программу стратегической ПРО. Он не выступал против противоракетной обороны как таковой, но использовал технологические и бюджетные аргументы, предлагая пересмотреть подход США к ПРО. Будущий президент не скрывал скептического отношения к эффективности ТПР.

Придя к власти, Обама начал постепенный пересмотр военной политики США. При этом он принял решение сохранить на посту министра обороны Роберта Гейтса, известного своими консервативными взглядами. Во время службы в разведке Гейтс заслужил репутацию «ярого антисоветчика». В качестве директора ЦРУ при Джордже Буше-старшем он был союзником тогдашнего министра обороны Дика Чейни, который доказывал, что горбачевская перестройка – это коварный заговор КГБ, чтобы ослабить бдительность США. Кстати, Конгресс первоначально отказался утвердить его на посту директора ЦРУ из-за участия Гейтса в «деле Иран-контрас».

После 14 лет политического небытия Гейтс был возвращен в Вашингтон Джорджем Бушем-младшим, назначившим его в 2006 году министром обороны вместо Дональда Рамсфельда, на которого возложили вину за провал иракской авантюры. Гейтс стал ключевым действующим лицом в эскалации войны, поддержав план наращивания американской группировки в Ираке. В то же время он проявил прагматический подход к ТПР, предложив провести совместную американо-российскую оценку иранской угрозы, прежде чем развертывать ПРО в Польше, и интерес к предложению об использовании РЛС в Габале. Но эта идея тогда не получила поддержки Белого дома.

Очевидно, что Обама оставил Гейтса в Пентагоне, дабы защитить свою администрацию от обвинений в «пацифизме» со стороны республиканцев. И министр обороны, судя по всему, демонстрирует лояльность нынешнему хозяину Белого дома. Нынешней весной Гейтс не только полностью поддержал план Обамы по выводу войск из Ирака, но и предложил отказаться от ряда наиболее дорогостоящих программ вооружений, включая самолеты F-22, эсминцы DDG-1000 и спутниковую систему TSAT. Под нож попали и основные программы стратегической ПРО. Количество ракет-перехватчиков GBI на Аляске и в Калифорнии было ограничено 30 единицами, а такие системы, как KEI и MKV, полностью аннулированы.

Вместо стратегической ПРО приоритет был отдан противоракетной обороне на ТВД – систем морского базирования Aegis и наземного базирования THAAD, которые предназначены для перехвата ракет средней дальности. Вместе с тактическими перехватчиками Patriot PAC-3 они должны обеспечить надежную защиту от ракет малой и средней дальности, которыми обладают Северная Корея и Иран.

Вашингтон не отказывается от совершенствования средств ПРО. Фото Reuters

НОВЫЙ ПОДХОД К ЕВРОПЕЙСКОЙ ПРО

17 сентября Белый дом объявил об отказе от ТПР. Вместо радара в Чехии и стратегических перехватчиков GBI защиту Европы от иранских ракет должны обеспечивать системы Aegis и THAAD. Хотя администрация Обамы доказывает, что отказ якобы не связан с противодействием Москвы этим планам, антироссийские круги и Восточной Европе и в самих США немедленно обвинили президента в «капитуляции» и «умиротворении» Кремля. При этом откровенно признается, что ТПР имел целью не защиту от межконтинентальных ракет Ирана (которых у него нет), а ослабление России.

Сенатор-республиканец от Аризоны Джон Кил назвал решение Обамы опасным и близоруким. «Это усилит русских, а также испугает и обессилит поляков, чехов, украинцев и грузин. Это огромная ошибка. Это решение не только делает Америку уязвимой перед растущей угрозой со стороны иранских ракет дальнего радиуса действия, но и поворачивает время вспять, к тем дням холодной войны, когда Восточную Европу считали областью России». По мнению сенатора, «США больше не остаются в кругу своих друзей и выбирают перезагрузку отношений с Россией».

Отвечая критикам, Гейтс заявил, что противоракетная оборона – это не вопрос «теологии». По его словам, необходимо сосредоточиться на нейтрализации реальных угроз, которые не требуют наращивания стратегической ПРО: «Американская разведка считает, что ракеты малого и среднего радиуса действия теперь представляют большую угрозу, нежели межконтинентальные баллистические ракеты».

Белый дом обнародовал новую программу размещения ПРО в Европе. Ключевую роль в новом подходе США к ПРО должны играть разработанные для системы Aegis ракеты SM («Стандарт»), которые будут выпускаться в нескольких модификациях. Скорость ракеты SM-3 достигает почти 10 км/сек, дальность – примерно 500 км.

На первом этапе (примерно до 2011 года) предусматривается размещение в Европе уже созданных и доказавших свою эффективность систем противоракетной обороны, включая перехватчик SM-3 (Block-IA) и морскую мобильную РЛС AN/TPY-2 с тем, чтобы иметь возможность отражать региональные баллистические ракетные угрозы.

Второй этап завершится к 2015 году. Планируется развернуть более мощную модификацию перехватчика SM-3 (Block-IB) в версиях для морского и наземного базирования, а также более совершенные сенсоры, необходимые для расширения защищаемого района от ракетных угроз ближнего и среднего радиуса действия.

Третий этап (до 2018 года) предполагает развертывание усовершенствованной ракеты SM-3 (Block IIA). Диаметр этой ракеты будет увеличен с 34 до 54 см, что позволит увеличить ее скорость и дальность для того, чтобы перехватывать ракеты промежуточной дальности (2–5 тыс. км).

Четвертый этап планируется завершить к 2020 году. Предусматривается размещение ракет SM-3 (Block IIB) с тем, чтобы «лучше противодействовать ракетным угрозам среднего и дальнего радиуса и возможным будущим межконтинентальным баллистическим ракетным угрозам против США». Таким образом, системы ПРО на ТВД лет через 10–12 могут быть интегрированы в стратегическую противоракетную оборону США.

Конкретные детали нового подхода, включая районы базирования перехватчиков морского и наземного базирования, пока не определены. По оценкам экспертов из Бюджетного управления Конгресса, необходимо держать на боевом патрулировании не менее трех кораблей, оснащенных системами Aegis. Предполагается, что они будут находиться в восточной части Средиземного моря, а также в Черном и Балтийском морях.

Для размещения американских перехватчиков систем SM-3 (в наземном варианте) и THAAD могут быть использованы давно действующие базы США в Германии (Рамштайн) и Турции (Инджерлик).

В европейскую ПРО под эгидой НАТО возможно будут включены системы MEADS, которые США разрабатывают совместно с Германией и Италией на базе тактических ракет-перехватчиков Patriot PAC-3. Кроме того, не исключается задействование и кораблей ряда стран Североатлантического альянса, которые оснащены системой Aegis. Стоит также напомнить, что США продали эту систему Японии, совместно с которой осуществляется разработка усовершенствованной ракеты SM-3. Предполагается, что три корабля, оснащенных такими перехватчиками, смогут обеспечить защиту всей территории Японии от северокорейских ракет.

Что касается Ирана, то ему могут противостоять и противоракетные системы, размещенные в ряде ближневосточных государств. Так, Израиль при финансовой поддержке США развертывает систему ПРО Arrow-2, возможности которой существенно возросли после установки в пустыне Негев в 2008 году американской транспортируемой РЛС AN/TPY-2. Израилю также могут быть поставлены американские перехватчики SM-3 морского или наземного базирования.

Объявлено о продаже Объединенным Арабским Эмиратам системы THAAD. Сумма сделки – свыше 7 млрд. долл. Появились сообщения и покупке Турцией американских средств ПРО.

Не стоит забывать, что и американские корабли в Персидском заливе оснащены системами Aegis.

В то же время руководители Пентагона объявили о намерении установить РЛС AN/TPY-2 «в районе Кавказа». Наиболее эффективный вариант размещения передовой РЛС на Кавказе – в Азербайджане, где уже находится российский радар. Согласно американским оценкам, российские РЛС в Габале и Армавире дадут возможность отслеживать запуск иранской ракеты в течение первых 5 минут полета. Американский радар в Шотландии позволит начать слежение только через 7 минут после запуска, а РЛС, которую предполагалось разместить в Чехии, – через 5 минут. Естественно, чем раньше обнаружен запуск и отслеживается полет ракеты, тем больше шансов успешно осуществить ее перехват.

Гейтс подтвердил намерение сотрудничать с Россией, проявив особый интерес к новой РЛС в Армавире. Но пока конкретных предложений о совместной ПРО не последовало. Еще несколько лет назад под эгидой Совета Россия–НАТО был подготовлен ряд документов относительно подходов к созданию общеевропейской противоракетной обороны, но эти наработки не были востребованы.

ЧТО ДАЛЬШЕ?

Россия, как известно, давно выступает за совместные усилия в сфере ПРО. Быть может, решение об отказе от ТПР позволит сдвинуть дело с мертвой точки. Но нельзя исключать и других вариантов. Например, боевое патрулирование американских кораблей, оснащенных системой Aegis в Балтийском и Черном морях, или развертывание американской РЛС в Грузии могут вновь резко осложнить отношения между Россией и США.

Таким образом, оснований для эйфории нет. Конечно, США продолжат программы развертывания наземных и морских систем ПРО на ТВД. Но стратегическая ПРО заморожена по крайней мере до конца следующего десятилетия. 30 ракет-перехватчиков на Аляске и в Калифорнии не могут серьезно угрожать российскому потенциалу ядерного сдерживания. Поэтому не стоит преуменьшать важности решения по ТПР.

Хотя американское руководство отнюдь не ставит своей главной задачей достижение равноправного партнерства США и России, для Обамы нет смысла антагонизировать Москву, продолжая жесткий курс администрации Буша. Более того, США заинтересованы в поддержке со стороны России в решении ряда вопросов международной безопасности, где в одиночку Америка не может добиться успеха. Но это требует прекращения попыток игнорировать российские интересы. В Вашингтоне понимают, что Москва больше не пойдет на односторонние уступки. Улучшение отношений – это улица с двусторонним движением.

С этой точки зрения логичным выглядит решение об отказе от планов развертывания ТПР в Польше и Чехии. Пересмотр подхода к европейской ПРО означает, что «перезагрузка» начинает приобретать реальные черты.

Во время саммита в июле Россия согласилась разрешить США военный транзит через свою территорию в Афганистан. Теперь США убрали такой раздражитель, как ПРО в Восточной Европе. А это снимает одно из главных препятствий к достижению компромисса по новому Договору о СНВ. Американцы рассчитывают, что мы займем более жесткую позицию по ядерной программе Ирана. Россия ждет отказа от поправки Джексона–Вэника и принятия в ВТО. Список взаимных претензий весьма внушителен.

Не стоит строить иллюзий. Наверное, далеко не все ожидания оправдаются. По крайней мере не сразу. Но российско-американские отношения вступили в новую фазу. Вашингтон и Москва сделали первые шаги навстречу друг другу.