Ада Горбачева
Сложные процедуры сертификации импортных препаратов приводят зачастую к повсеместной нехватке лекарств. Фото РИА Новости
В прошлом году люди, страдающие аритмией сердца, оказались буквально на пороге гибели: из аптек исчез препарат кордарон. Лекарство жизнеспасающее. Производят его чуть не десяток стран. В России тоже под разными названиями выпускают несколько фирм.
И вот – пропал. Отечественный, импортный, любой. Пропал из всех аптек по всей стране. Случилось это года полтора назад. О коронавирусе тогда еще не слышали, о пандемии и помыслить не могли. Объяснить тем, что внимание сосредоточено на COVID-19, как сделали бы сейчас, нельзя. В одной из иностранных фирм, куда я обратилась тогда за разъяснениями, ответили, что они бы с дорогой душой, в любой момент. Однако новая процедура перерегистрации занимает много времени.
Ладно, это иностранная фирма, им бюрократические препоны изобретают регулярно. Но отечественные? Конечно, импортный кордарон лучше, но, когда перебои в сердце, пусть хоть какой. Внятного объяснения, что произошло с этим препаратом, органы, отвечающие за лекарственное обеспечение, так и не дали.
В этом году та же история – с фуросемидом. Используется при многих заболеваниях, в том числе таких распространенных, как артериальная гипертония. Раствор фуросемида назначают при острой сердечной недостаточности, отеке легких и других состояниях, угрожающих жизни.
На этот раз причина исчезновения лекарства другая – назначена слишком низкая предельная цена, по которой его можно поставлять. Цена эта едва покрывает себестоимость. Понятно, что производство препарата прекратилось. Кто же будет работать себе в убыток? Аналогичная ситуация произошла в 2019 году с преднизолоном. За январь–сентябрь 2019 года несостоявшимися были признаны более 3 тыс. тендеров.
В апреле 2020 года семь российских фармкомпаний обратились в Минпромторг, предупредив о риске отказа от производства около 50 препаратов из перечня жизненно важных (ЖНВЛП). Среди них – димедрол, парацетамол, ибупрофен. Зарегистрированная на них предельная цена ниже себестоимости, это делает их производство нерентабельным, особенно на фоне девальвации рубля и удорожания импорта.
В каждом случае причина исчезновения лекарств – своя. Пропадает то один препарат, то другой. Дефицит становится иногда почти катастрофическим. Чего нет, не хватает или как минимум нет качественного: антибиотиков практически всех групп, диуретиков, антикоагулянтов, ингибиторов протоновой помпы, химиопрепаратов и других средств лечения злокачественных опухолей, препаратов крови, антидепрессантов и других психотропных препаратов, гормональных препаратов, элементарный гидрокортизон в инъекциях исчезает.
Этот список приводит уролог Алексей Живов, главный врач Ильинской больницы. Любой острый дефицит, напоминает он, порождают монополия и диктат государства на производство чего-либо, на осуществление любой деятельности, запреты на конкуренцию, ограничения свободы предпринимательства, монособственность.
Дефицит медикаментов, по мнению Живова, следствие коррупции под псевдонимом «импортозамещение». Нельзя ограничивать импорт в отсутствие собственного производства, которое так только называется, базируясь почти целиком на импортном сырье и оборудовании. Сложные процедуры аккредитации и сертификации препаратов, уже прошедших этот процесс в Евросоюзе и США, лишенные всякого смысла разрешительные процедуры и прочие маркировки приводят к повсеместной нехватке лекарств, с чем мы сталкиваемся буквально каждый день.
Известный в 90-е годы экономист, академик Татьяна Заславская вывела постулат: если возникает дефицит или очередь, то, значит, существует социальная группа, которой это выгодно.
Министр здравоохранения РФ Михаил Мурашко, вступая в должность, заявил, что здравоохранение будет пациентоориентировано. Странное заявление: а как до сих пор, на что ориентировано наше здравоохранение, если не на пациента? Если вдуматься, то на что угодно, только не на пациента. Ведь что такое пресловутое импортозамещение? Больной должен лечиться не наиболее эффективным лекарством, а тем, которое зачастую хуже, потому только, что оно отечественного производства. Называется это – поддержим отечественного производителя. Который при этом ездит не на «Ладе», а на «Мерседесе». Не хочет почему-то поддерживать отечественный автопром. А ведь речь идет всего-навсего о средстве передвижения, а не о самом дорогом – здоровье.
комментарии(0)