Светлана Гаврилина
Фото Gettyimages
Завтра вечером в Петербурге на ступеньках Исаакиевского собора соберется оргкомитет кампании в защиту музея, которому грозит выселение. Вечером во вторник губернатор Георгий Полтавченко анонсировал передачу здания собора для нужд Церкви. Мероприятие будет проходить в формате встречи с депутатами Заксобрания Борисом Вишневским, Максимом Резником и Алексеем Ковалевым. В отличие от Первопрестольной в Петербурге этот формат пока еще не требует предварительного согласования.
Депутаты принадлежат к разным фракциям, но спикер Заксобрания Вячеслав Макаров уже назвал их поджигателями войны. Идея собраться в пятницу возникла в Сети в считаные минуты после того, как намерение губернатора было объявлено официально.
Масла в огонь защитникам музея подливают высказывания церковных и околоцерковных деятелей. Например, главы паломнического отдела Санкт-Петербургской епархии Владимира Дервенева, который заявил в теледискуссии с Вишневским: «И экскурсоводы должны быть сертифицированы, и не какой-то светской организацией», а также предположил, что помимо города свою лепту в финансовое обеспечение новой жизни здания должен вносить и Минкульт. То есть уповают на субвенции не только из городского бюджета, но и из федерального. Сертифицированные РПЦ экскурсоводы внушают опасения многочисленной армии светских музейщиков и гидов. Судьба второго по популярности после Эрмитажа музея в сознании «зацикленной» на культуре и истории питерской публики заволакивается какой-то тревожной дымкой. Выясняется, что потихоньку сворачивается музейная деятельность при других храмах, находящихся сейчас под эгидой музея «Исаакиевский собор», – 22 января закрывается экспозиция при Сампсониевском соборе, сотрудникам объявили о сокращении.
Толерантный Петербург никогда не славился особым антиклерикализмом. Впрочем, не стоит говорить и о некоей особой религиозности горожан. Тот же Исаакий для ленинградцев-петербуржцев всегда был просто символом, отчасти фольклорным образом. Если же говорить о дореволюционной истории, то Исаакий как культовое место существенно уступал Казанскому собору на Невском, где всегда было стечение молящихся в праздники. Творение же Монферрана, находившееся до 1917 года в ведении Министерства двора, в разные времена осмысливалось по-разному – как символ державности, как память об «императорском» периоде жизни Питера, как легко изображаемый и быстро узнаваемый графический символ города наравне со шпилями Петропавловки и Адмиралтейства. Наконец, как обязательный элемент любого европейского туристического центра – место, откуда можно обозреть город сверху (колоннада). Поэтому негативная реакция по поводу нового предназначения собора была отчасти рефлекторной – люди ощутили угрозу для своей городской традиции, для образа своего города. И почему-то не верят обещаниям «продолжения экскурсионной деятельности». Либо считают, что это будет «не то».
Наверное, никогда со времен 100-летней давности в городе не звучало столько обвинений в адрес церковников – в стяжательстве, в коммерциализации. Либералы вспомнили словосочетания про «опиум для народа» и весь ассоциативный ряд атеистических советских времен. А уж коммунистически настроенная публика выстраивает еще один ряд образов, также напоминающий о 100-летней давности событиях, развернувшихся некогда в том же Питере. Немало неполиткорректных высказываний по поводу известной всему городу религиозности губернатора. Поэтому, как сказал «НГ» координатор «Открытой России» в Петербурге Андрей Пивоваров, «настроение людей ясно. Теперь важно, чтобы они консолидировались и вышли. Мы считаем, что тема задела не только либеральных активистов, но и людей с другими убеждениями. Однако очень торопиться не нужно, неподготовленная акция может только сбить накал». Опасения понятны. К тому же известно, что спонтанные протесты, организовавшиеся через соцсети, порой в городе более многочисленны и эмоциональны, чем согласованные с властью.
Стоит заметить, что основная претензия к власти, которая звучит в дискуссиях, связана не с заменой музея на храм и даже не с огромными бюджетными потерями, которые, как полагают многие, неминуемы. Суть этой претензии, пожалуй, точнее всего (хотя и несколько грубовато) сформулировала одна из рафинированнейших петербургских дам, в своей профессиональной жизни погруженная в изысканную атмосферу Серебряного века: «Какого рожна Полтавченко заявляет о том, что вопрос решен, словно собор – его личная нюхательная табакерка, которую он счел нужным передарить?»
Действительно, ни горожане, ни даже депутаты не знают, на основании каких заявлений, решений, прочих правовых документов и каких полномочий глава города уверенно сказал о «решенном вопросе». Не убеждают и аргументы про реституцию (эти аргументы отвергаются в связи с тем, что статус Церкви в царское время слегка отличался от нынешнего ее юридического статуса).
Так или иначе, уже завтра вечером близ Исаакия можно будет сделать предварительный вывод: случился в Петербурге очередной раздражитель из числа подбрасываемых властями едва ли не каждые пару месяцев – или речь идет о раздражителе особого характера, которые случаются не каждый год, но чреваты неожиданными последствиями.
Санкт-Петербург
