Злобная болезнь России

Фото Reuters

В соцсетях развернулась травля Чулпан Хаматовой, известной актрисы и основательницы крупнейшего в России благотворительного фонда «Подари жизнь». Новый эпизод эпидемии злобы вспыхнул в считаные часы, как только до скучающей российской публики долетело интервью, данное актрисой эстонской газете Postimees. Там Хаматовой задали вопрос, приняла бы она предложение сняться в новом политическом видеоролике, и она сказала: «Если бы была построена еще одна больница, я бы приняла. Я бы сделала то же самое. Я считаю, что нет белого и черного, есть хорошие и плохие поступки. Моя страна делает много хороших поступков. И моя страна делает много чудовищных, ужасных, грустных, отвратительных поступков. За хорошие поступки я готова благодарить всегда».

В прошлый раз актрису точно так же травили три года назад, когда во время президентской кампании она снялась в ролике в поддержку Путина. Перед этим в Москве был открыт Центр детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева. Дима Рогачев – это больной мальчик, которого Путин посетил в 2005 году, после чего пообещал построить новую клинику для онкобольных детей. Президент выполнил обещание, и Чулпан Хаматова выразила ему свою благодарность, поддержав на выборах. Дима Рогачев, к сожалению, умер, и новой больнице подарили его имя.

Это история, благодаря которой были и будут спасены многие детские жизни. Но она осталась за кадром вдруг возненавидевших Чулпан Хаматову людей. Ведь сегодня именно ненависть – активно поощряемое чувство. (А не любовь или сострадание, которые, конечно, главные в истории про Чулпан.) Достаточно включить центральные каналы в воскресенье в прайм-тайм, чтобы поймать этот месседж: теперь можно ненавидеть, сколько хочешь и кого угодно, и тебе за это ничего не будет. Наоборот, это будет правильно.

Даже Борис Гребенщиков недавно признался, что у него складывается впечатление, будто им играют: «Меня подталкивают к тому, чтобы я писал мрачные песни, чтобы я кричал, чтобы рычал на кого-нибудь». Правда, в свойственной ему творческой манере он «заподозрил» в злом умысле не политологов с телеведущими, как многие, а… лярв. «Тем, кто не знает: это такие, похожие на амебу, энергетические существа, – пояснил БГ. – Они не то чтобы вампиры, но питаются энергией, негативной энергией человека».

Метафора часто описывает человеческую психологию точнее, чем логические схемы. И, правда, такое впечатление, что в общественном сознании поселились некие незримые сущности, которые заставляют людей массово терять себя, в неистовстве затаптывать поля разумного, доброго, вечного. Злиться, троллить, преследовать, обличать, искать виновных. Или можно представить это как вирус, вызывающий социальную эпидемию со все новыми вспышками.

Хотя на самом деле нынешнее настроение в обществе – это тайное, которое наконец стало явным. По сути, ненависть в России бытует не один десяток лет. Просто долгое время она подавлялась, пряталась и прорывалась сквозь разные дыры. И в «пьяных» убийствах родных и соседей, и в непримиримости к политическим оппонентам, и во все большем распространении насилия среди подростков в школах, и в запретительных думских законах, и в стычках раздраженных водителей на дорогах, и в стрельбе на улицах городов (благо из пневматического оружия) – по людям из окон, по трамваям из-за кустов… Ненависть проявляла себя во множестве самых разных эпизодов, которые до поры до времени не складывались в общую картинку. А теперь наконец стали осознаваться как явление – когда выплеснулись в соцсети и превратились уже в зримую войну. Непонятно кого с кем. Но жаркую.

И это может быть даже более опасным. «Чем лучше идут дела, тем худшее впечатление они производят», – сформулировал важный социальный парадокс известный современный психолог Ричард Фарсон. Ненависть, которая не осознается и остается в тени, гораздо опаснее, чем та, что выражается открыто.

Как бы ни пугало нынешнее настроение в обществе, вся эта грязь, льющаяся рекой в том же Интернете, или злость, переполняющая участников разнообразных ток-шоу на ТВ, – это процесс, который движется к разрешению. Его преимущество в том, что ненависть, годами сдерживаемая, наконец стала видимой. Начала осознаваться в обществе как факт. Превратилась в объект публичного осуждения. Иными словами – перестала быть коллективной тенью. А стала объектом для дискуссий. Инструментом для осознания обществом самого себя. И шансом для переосмысления себя и трансформации.

Хичкок говорил, что нет ничего страшнее закрытой двери. И это касается не только кино. Сегодня дверь открылась. И пусть из нее порой идет амбре и тошнотворно отвратительное, это все-таки процесс проветривания.

Нижний Новгород