И мальчики кровавые в глазах

Место для любовной истории в картине тоже нашлось. Кадр из фильма

Картина Дэниэля Эспиносы по роману британца Тома Роба Смита должна была выйти на российские экраны 16 апреля – за день до премьеры заявка на прокатное удостоверение была отозвана. По информации Минкульта, представители которого посмотрели фильм на специальном закрытом показе вместе с прокатчиками, кинокомпания «Централ Партнершип» самостоятельно отказалась от этой самой поданной в министерство заявки. Мнения прокатчиков и чиновников относительно «Номера 44», как говорится в министерском заявлении, сошлись – такое кино российским зрителям смотреть не стоит. Особенно в преддверии празднования 70-летия Победы. Проблема  в данном случае вовсе не в отсутствии фильма в прокате – смотреть его не посоветуешь и врагу, – а в самом факте запрета.

Действие картины разворачивается в СССР в 1933, 1945 и 1953 годах. Главный герой Лев Демидов (Том Харди), сирота, потерявший родителей в период голодомора, прошел войну, участвовал во взятии Берлина, позировал со Знаменем Победы на крыше Рейхстага для знаменитой фотографии, а после войны дослужился до одного из видных постов в Министерстве госбезопасности. Вместе с коллегами он безжалостно расправляется с «врагами народа» – в предательстве подозревают супругу Демидова Раису (Нуми Рапас). Параллельно то тут, то там находят окровавленные трупы мальчиков (в том числе и сына одного из сослуживцев и близких друзей Демидова), но все списывают на несчастные случаи – в СССР убийств нет, как и секса. В итоге мало того что не отрекшийся от жены, так и еще и уверенный в существовании маньяка Лев оказывается сослан в город Вольск, где продолжает упорно искать убийцу, проложившего кровавый след аж до Ростова. Детективная деятельность Демидова не устраивает его бывших коллег по МГБ, которые устраивают охоту уже на него самого.

Такие фильмы, как «Номер 44», принято называть «клюква». Герои, всю дорогу называющие друг друга исключительно полными именами и гордо выкрикивающие даже в бытовых разговорах «Василий!» и «Алексей!». Говорящие фамилии Бродский и Малевич. Условная Москва с одним зданием, служащим и безымянной станцией метро, и штаб-квартирой МГБ, и домом главного героя, и неким «Центральным вокзалом». Вольное обращение со временем – время года указывает на то, что Сталин уже умер, однако персонажи продолжают существовать в сталинской России в самом ее расцвете. Иностранные критики, видевшие фильм в оригинальной озвучке, подсказывают, что актеры еще и говорят с утрированным русским акцентом, что окончательно превращает происходящее в фарс.

Авторы попытались превратить ленту одновременно и в этакую антиутопию об ужасах тоталитарного режима (некоторые моменты, впрочем, удались весьма точно), и в триллер про условного Чикатило. Обилие звезд – от Тома Харди и Нуми Рапас до Венсана Касселя и Гэри Олдмана – только усугубляет ситуацию, так как талантливые исполнители кажутся чем-то чужеродным в этой распадающейся на множество сюжетных линий и немотивированных поступков истории. Над всем этим можно в лучшем случае посмеяться, но никак не оскорбиться. А уж тем более не заподозрить авторов в намеренной попытке задеть чьи-то чувства.

Минкульт объясняет свое очередное решение о запрете тем, что авторы искажают исторические факты, как-то неправильно трактуют события и образы советских граждан. В ответ хочется еще раз вспомнить про одну из главных российских премьер года, приуроченную все к тому же 70-летию Победы и не вызвавшую у Минкульта никаких вопросов и нареканий. Речь о фильме Сергея Мокрицкого «Битва за Севастополь», где история снайпера Людмилы Павличенко рассказана более чем вольно – ни слова о муже, от которого героине досталась фамилия, о сыне, зато целых три рожденных фантазией авторов романа с сослуживцами. «Битва за Севастополь» с ее отфильтрованным видеорядом, пафосным саундтреком, дурновкусной патетикой – по сути, не меньшая «клюква», чем «Номер 44».

Цензуры в России официально нет, и тем не менее порочная политика запретов, распространившаяся в последнее время на все сферы культуры, лишает художников права на самовыражение, критиков и зрителей – что не менее важно – права на собственную оценку того или иного произведения, а само произведение – на объективный успех или, как в случае с «Номером 44», очевидный провал, обусловленный низким качеством режиссерской работы. То, что государство в очередной раз лишает нас этой возможности, углядывая во всем попытки подорвать национальные устои, расшатать российское общество, оскорбить чьи-то чувства, все чаще вызывает естественную обратную реакцию. Вместо того чтобы пройти незаметно и быть заслуженно раскритикованным за свои художественные недостатки, «Номер 44» наверняка станет самым скачиваемым в Сети фильмом.