Анекдот с бородой

На фото: коллектив актеров, занятых в спектакле. Фото официального сайта театра им. Е. Вахтангова

Во второй половине 90-х, без малого 20 лет тому назад, вильнюсский спектакль Римаса Туминаса «Улыбнись нам, Господи» принимал участие в Международном театральном фестивале в польском Торуне. Там я его и увидел. После «Пристани» и «Онегина», окончательно закрепивших за Туминасом положение одного из лидеров сегодняшнего российского театра, режиссер решил вернуться к названию, когда-то принесшему ему европейскую известность.

Искать различия непросто – все-таки много времени прошло. Нынешний спектакль идет 3 часа 10 минут с одним антрактом, прежний шел подольше. Ну, так и время изменилось, тогда никакого Интернета еще не было, а теперь – 3G и 4G, реклама обещает больше 20 Мб/сек. Театр, конечно, не обязан, задрав штаны, поспевать за скоростью интернет-соединений, но и игнорировать время театр тоже не может. А новый спектакль Римаса Туминаса, рассказывающий историю из жизни одного еврейского местечка, этакую дорожную историю, по жанру больше смахивает на эпос – больше, чем на привычное и понятное «роад-муви», а в данном случае театральную дорожную историю. Сын одного местного еврея стрелял в губернатора, его теперь судят в Вильнюсе, и отец-каменотес отправляется в путь. Как сыграть путешествие – долгую дорогу – в театре, на сцене? Трудно, почти невозможно. Вот эту самую невозможность Туминас пытается преодолеть, вступая в схватку с земным притяжением. Монотонность приходится как-то встряхивать, взбадривать, но этой бодрости ненадолго хватает. Более или менее интересные сценки, репризы, более или менее драматичные, более или менее смешные – все-таки главные герои евреи, а они, всем известно, умеют и горевать, и смеяться сквозь слезы, – всякий раз накрывает очередная волна музыки постоянного соавтора Туминаса композитора Фаустаса Латенаса. В спектакле не раз звучит еще и известный полонез Огинского «Прощание с родиной», но Латенас как постмодернист не считает нужным раскрывать источники своего вдохновения.

После спектакля, мучаясь неопределенными сомнениями, полезно задать самому себе простые вопросы. К примеру, хорошо ли играют актеры? Очень хорошо. В разных составах главного героя Эфраима Дудака играют Сергей Маковецкий и Владимир Симонов. Я видел Владимира Симонова, который, показалось, вырос и раздался в плечах, так что его фигура и пластика не вызывали сомнений: этот, если понадобится, не то что камни – горы свернет подобно библейским героям. В компанию к нему – в дорогу в Вильнюс – прибиваются Шмуле-Сендер (Алексей Гуськов) и ставший нищим бакалейщик Авнер Розенталь (Виктор Сухоруков). Однажды, правда, в связи с другим спектаклем Туминаса я уже вспоминал «крылатую фразу», сказанную мне когда-то известным шведским актером Эрландом Йозефсоном: чтобы сыграть старого еврея, совсем не обязательно быть старым евреем. Симонов, Гуськов и Сухоруков, а затем Виктор Добронравов подтверждают эту вполне еврейскую мудрость.

Без Шмуле-Сендера никакого путешествия не вышло бы, поскольку и лошадь, и повозка его. Все трое играют хорошо, когда надо – сдержанно, когда того требует сюжет – чуть педалируя национальный колорит и выдавая еврейский темперамент, известный по сюжетам Шолом-Алейхема, Бабеля, Мойхер-Сфорима и отчасти – Ильфа и Петрова. Спектакль Туминаса поставлен по романам Григория Кановичюса «Улыбнись нам, Господи» и «Козленок за два гроша». Есть, кстати, в списке действующих лиц и коза, ее играет Юлия Рутберг. Известная актриса согласилась сыграть в эпизоде и за два-три своих выхода остается в памяти. Уроки ее отца, выдающегося мастера пантомимы, дают себя знать, когда, например, Дудак доит свою козу.

Очень трудно сыграть еврея, потому что все знают, какими они должны быть. Мужчины – в шляпах, при бороде, несколько медлительны и вальяжны меж собой и сразу же – сутулящиеся и становящиеся суетливыми при обнаружении опасности. Картавят, впрочем, не все. Ну и конечно, евреи шутят. И философствуют. Шутят, философствуя, а философия их сдобрена всегда печальным юмором – в устном фольклоре бытует соответствующий жанр еврейского анекдота.

Естественно, в театре никто никуда не едет. Еще один постоянный соавтор Туминаса художник Адомас Яцовскис одновременно и освобождает, и «захламляет» сцену. «Роль лошади» исполняет положенный на бок большой бельевой шкаф, а повозка сложена из огромного числа тумбочек, шкафчиков и прочей домашней утвари, а со всех сторон сцена заколочена досками, не наглухо – редко, вызывая в памяти строчки Бродского про еврейское кладбище около Ленинграда с кривым забором из гнилой фанеры. Тут фанеры нет, но сам образ сходен. Не забор – а образ забора, непрочность и временный характер конструкции самого местечка, стабильность жизни в котором измеряется мирными антрактами между погромами.

А спектакль движется от одной умной еврейской мысли к другой, отбиваемых музыкальными фразами, во время которых герои обходят свою повозку кругом, раскачиваясь в такт музыке, как раскачиваются во время молитвы верующие иудеи. «Умирать евреям легче, чем жить…» Ах, как точно! «Когда мы были молодыми, мы ни в кого не стреляли. Бабушка ругала меня за убитую муху…» Может быть, это – про Болотную? Вряд ли. «Что за страшное время: все меньше мыслей, все больше пуль»… «Нельзя убивать ни губернатора, ни сапожника. Пусть себе жужжит», – Сухоруков в этом спектакле играет очень сдержанно, хорошо.

Тогда вопрос: о чем этот спектакль? Понимая, что про евреев что-то новое сказать сложно вообще и в театре в частности, что спектакль этот уже свое слово сказал и даже добавил кое-что 20 лет назад к доброму имени режиссера, – зачем Туминас снова взялся за эту историю? В чем тут, простите за выражение, к театру мало подходящее, – прибавочная стоимость?

На этот вопрос я так и не нашел ответа. Себе объяснил так: любой режиссер, конечно, свободен, а значит – имеет право на повторение пройденного. Правда, в театре, в отличие от школы, повторение – не мать учения. Повторение почти всегда бледнее оригинала. Бывает, конечно, что режиссер вдруг не знает, что ставить. Это тоже извинительно. Сил только жаль. Их потрачено много.