Ада Горбачева
Заплатить в кассу – нередко это только начало трат.
Фото ИТАР-ТАСС
Процесс пошел интенсивно лет 20 назад: за лечение приходилось платить все чаще. С тех пор так и повелось. Идет процесс с двух сторон: государство, презрев пресловутую 41-ю статью заброшенной Конституции, всеми путями сокращает объем бесплатной медицинской помощи – больные, осознав, что «лечиться даром – даром лечиться», несут свои денежки. Вопрос только в том, чтобы принести их не зря и куда нужно.
А вот куда принесет больной свои деньги – по этому поводу большие волнения. Волнуются страховые компании, волнуются коммерческие медицинские центры, да и платные отделения государственных лечебных учреждений тоже. Каждые хотят, чтобы им.
В 90-е первые коммерческие медцентры часто собирали журналистов и убеждали, что нужно заключать годовые договоры на медицинское обслуживание, а не платить врачу в случае болезни, как это предпочитают делать граждане. У граждан же был свой резон: если в течение года ничем серьезным не заболеешь, деньги вроде как пропали, а если заболеешь, все равно лучше врачу заплатить, например, за операцию или за курс серьезного лечения.
Борьба за карман пациента продолжается. Понятно, что за медицину кто-то должен платить. Государство от этого все больше устраняется. Воленс-ноленс приходится платить больному. Исследование рынка теневых медицинских услуг, проведенное фондом «Новая Евразия» и агентством «С-медиа» в Москве, Твери и Новосибирске, определило долю медицинской помощи в рамках обязательного и добровольного страхования в 50%. Остальные 50% – оплата через кассу или непосредственно врачу. По словам руководителя исследования Натальи Золотовицкой, объем рынка подсчитывался двумя разными способами анонимно. Врачей просили ответить, какова доля доходов от неформальных платежей в их суммарном месячном заработке. Получалось в среднем 37%. Чтобы данные были объективными, в тех же учреждениях опрашивались и пациенты, которые отвечали, за что они платили и сколько. Цифры оказались сопоставимыми. Исходя из того, что средняя зарплата медицинских работников в 2011 году составляла 18,5 тыс. рублей, а общее число врачей всех специальностей и среднего медицинского персонала – 2268,7 тыс., объем теневого рынка равен 182 736,8 млн. в год. Это 12% от затрат государства на финансирование медицинской помощи. Второй способ – обработка результата опроса пациентов. Объем неформальных платежей в каждом городе опроса колебался от 11 до 13% от общего объема финансирования, в Москве – 13%.
Полученные данные вряд ли так уж точны. Например, как кажется, в Онкоцентре или в Институте им. Герцена неформальные платежи (и не только врачам) составляют гораздо больше 37% официальной зарплаты, а в Тверской больнице, может, и 37%, но в монетарном выражении не такая уж большая сумма. Вообще представления о великих доходах рядовых врачей сильно преувеличены. При оплате через кассу врач получает 10% суммы, которую вносит больной. Прямо скажем, не слишком много. Но больной-то платит много и ожидает за это получить по крайней мере много внимания. Больше шансов, что он получит такое внимание, если заплатит всю сумму напрямую врачу. Что очень часто и делают. Кстати, в коммерческих центрах врачам тоже достается невеликий процент от средств, вносимых пациентами. Владельцы этих центров или главные врачи государственных учреждений – вот у кого самая большая выгода от оплаты из кармана пациента.
Когда говорят о коррупции в медицине, подразумевают лечащих врачей. И это исследование теневого рынка медуслуг тоже о врачах. Если пациент платит напрямую врачу – очень плохо. А если гораздо больше за полис ДМС – пусть. Или в коммерческий медцентр, где сдерут столько, что на эти средства можно поехать лечиться за границу, да еще найдут кучу несуществующих болезней, чтобы пациент лечился у них вечно. То есть интересы пациента никого не волнуют, главное – отжать деньги у врача. Такая борьба за средства больного.
Мой личный опыт – лечение у прекрасного специалиста, который сразу сообщает свой гонорар, вполне разумный. На необходимые исследования посылает к сотрудникам, с которыми давно работает, и говорит, сколько им надо платить. Не больше, чем через кассу, если идти официально. Но плата идет непосредственно тем, кто делает исследование. Соответственно и отношение. Никаких лишних исследований доктор не назначает. Никаких сверхдорогих лекарств не выписывает. Мы довольны друг другом, но находимся, как принято выражаться, вне правового поля: все это происходит в государственной клинике. Лучше, конечно, было бы, чтобы доктор и те, кто проводит исследования, получали за лечение меня официально столько же за вычетом, допустим, 10 или 20% администрации. Но ведь все как раз наоборот. И мало ли чем заболеешь, найти ход к хорошему специалисту – дополнительная трата нервов. Для того, у кого нет денег, еще хуже. И не потому, что не будут лечить, уважающий себя медик не откажется, но вроде принято платить, и ты как в поле обсевок. Государство непрерывно как бы модернизирует здравоохранение, в результате еще кто-то становится миллионером, пациент тоскует в стороне.
Ситуация, ничего не скажешь, скверная. В унизительном положении и врач, и больной. И чем дальше, тем хуже. Два классических вопроса. Кто виноват, точнее, что послужило виной создавшегося положения? Скорей всего корни – в несправедливо низкой официальной оплате труда врача. Особенно на фоне нынешних доходов начальства всех уровней и многочисленных личностей с таинственными занятиями, как бы они себя ни называли. На вопрос о том, что делать, ответить трудно. Все зашло слишком далеко. Ловля врачей «на живца», провокации против них ничего хорошего не принесли. Все-таки, наверно, начинать надо с принципиального изменения положения доктора.
