Два или полтора Гамлета

«Если бы в 2008 году мы дрогнули, была бы уже другая геополитическая раскладка, и целый ряд стран, которые пытались искусственно затащить в Североатлантический альянс, скорее всего, были бы там», - заявил Дмитрий Медведев на встрече с офицерами Южного военного округа.

Медведев часто говорит об августовской кампании 2008 года как о достижении, хотя триумфа в тех событиях так мало, что общее ощущение трагедии топит его почти полностью – так, что не поднять никакой, даже самой умелой пропаганде.

В Южной Осетии погибли российские военные. О том, что они защищали мирных граждан и миротворцев, до сих пор говорили большие люди в больших кабинетах. Если это могло служить, пусть слабым, но хотя бы каким-то утешением для родственников погибших, то крайне сложно представить себе нормального человека, которого с волей рока могут примирить геополитика и натовская угроза.

Потребителями такого рода аргументов являются профессиональные патриоты и патриоты-милитаристы, и стоит признать, что Дмитрий Медведев все чаще обращается к этой аудитории.

Например, он неоднократно и недвусмысленно дал понять, что бюджетные расходы на оборону – священная корова, трогать которую нельзя, даже если животное разъедается до совершенно монструозных размеров.

Открытая полемика вокруг военных расходов привела к отставке министра финансов Алексея Кудрина.

Мы понятия не имеем, о чем будет говорить президент в отложенном на целый месяц послании Федеральному собранию, но уже известно, что он наверняка затронет тему ПРО.

Обращение к военно-патриотической аудитории видится осмысленным, но оттого не менее бессмысленным шагом. Это Putin style, это путинский электорат, это путинская риторика, и у Дмитрия Медведева нет рациональных поводов примерять эти одежды сейчас, когда о том, кто и чем будет заниматься в 2012 году, по сути, объявлено публично.

Медведев мог «включать Путина», надевать маску жесткого, зубастого лидера, когда сам тандем пытался поддерживать интригу относительно своего будущего. Медведев мог бы «включать Путина», если бы по каким-то причинам сегодня вел со своим коллегой и ментором борьбу за электорат.

Этого не происходит. Мы пережили эксперимент с либеральным президентом, с которым делится рейтингом и которого страхует премьер-популист. Теперь нас, кажется, пытаются подготовить к тому, что под крылом президента-популиста либеральный кабинет министров будет заниматься реформами.

При всех «но» этот вариант можно – при отсутствии реальной альтернативы – рассматривать как правила игры, систему координат, что-то в этом духе. Но для этого необходимо, чтобы актеры играли свои роли, и эти роли были узнаваемыми.

Дмитрий Анатольевич Медведев ставит меня в тупик, потому что я смотрю на сцену и подчас вижу на ней то одного Гамлета, то двух, а то и полтора.

У Медведева немало недоделанных дел. Более того, впереди у него их тоже немало. Он станет премьер-министром в стране, где отчуждение общества от власти нарастает. Важнейшей, во многом исторической задачей власти на выборах 2011-2012 было сокращение «теневого электората», но результатом выборов станет его беспрецедентное расширение. Увеличится число тех, кого не устраивает происходящее стране, но кто в то же время не видит никакой возможности реализовать свое раздражение в рамках политической системы. Путин не выведет этих людей из «тени», а будущий премьер Медведев мог бы уже сегодня дать им понять, что новое правительство кое-что для них сделает.

Вместо этого будущий премьер Медведев дает гарантии тем, кто уже получил их достаточно, и говорит на их языке.

Быть президентом для всех уже поздно. Быть премьером для всех невозможно.