Если все получится…

В речах российских лидеров стало много «если».

«Если Дмитрий Анатольевич возглавит список «Единой России», если избиратели проголосуют за этот список и нам удастся сформировать дееспособный парламент, где «Единая Россия» сохранит свои ведущие позиции, и тогда, опираясь на этот парламент и опираясь на эту победу, Дмитрий Анатольевич сможет формировать дееспособное правительство», - говорит Владимир Путин.

«Если у нас с вами получится, если мы удачно выступим на выборах, а я уверен, что все шансы для этого есть, то в этом случае часть присутствующих, конечно, будет приглашена мною в те или иные структуры государственного управления, начиная от «малого» Правительства (различного рода министерств и ведомств) и заканчивая другими организациями, потому что всегда нужны единомышленники, с которыми ты можешь разделить ответственность за важнейшие процессы, которыми занимаешься», - говорит Дмитрий Медведев.

У такого «если» - две цели.

Во-первых, это, конечно, предвыборное «если». У нас специфические выборы. Недавно я наблюдал за кампанией в Польше. Там было мало «если» и куда больше «когда». Ярослав Качиньский, лидер проигравшей партии, за несколько дней до голосования говорил: «Когда мы выиграем выборы – а мы их выиграем┘»

Выбор союза – «когда» или «если» - зависит от самоощущения политической группы и, как следствие, от той аудитории, к которой она обращается. В Польше, Великобритании, Франции или США, при всех нюансах, группы ощущают себя участниками соревнования, и их «когда» - обращение к своему избирателю, способ мобилизовать, подбодрить, вселить уверенность в колеблющихся и проч.

Российская правящая элита не воспринимает себя в качестве рядового участника гонки. Она – элита, у которой есть историческая миссия. Она примерно знает, когда и при каких условиях (после 10-15 лет стабильного развития) можно будет передать власть кому-то другому. Это люди, которые созидают систему, а не встраиваются в нее. Говоря «если», они обращаются вовсе не к своему избирателю, а к тому многообразию отщепенцев, которые по той или иной причине оказались «вне» и теперь критически высказываются обо всем, что происходит. Другими словами, «если» легитимирует избрание (несомненное!) группы-фаворита как демократичное, честное, свободное, непредсказуемое.

Не стоит останавливаться на эффективности «когда» или «если». Она, в общем, незначительна, просто в голову к участникам процесса забираешься посредством таких, казалось бы, мелочей, как словоупотребление, оговорки, интонация, акценты.

Впрочем, мне кажется, что у «если» Путина и Медведева есть и другая цель.

Путин говорит о дееспособном парламенте как об условии формирования Медведевым кабинета министров. Что такое дееспособный парламент с точки зрения Путина, кажется, понятно. Это парламент, не задерживающий принятые наверху решения. То есть структура, в которой необходимость поиска компромисса сведена до минимума. То есть парламент, в котором доминирующая партия обладает конституционным большинством.

Такой подход, конечно, обессмысливает парламент как институт. Но опустим этот момент, в конце концов – разве это для нас откровение?

Медведев говорит о новом правительстве. Он разочаровал многих, отказавшись идти на второй срок. Многими не был понят. Чего они ожидали? Того, что выбор правящей элиты в пользу Медведева будет означать выбор в пользу перемен. Те, кто был разочарован – это оптимисты, по большому счету.

И вот Медведев говорит: перемены будут. Правительство будет новым. «Малое», не «большое». Там будут новые люди.

А теперь главное: для того, чтобы перемены произошли, нужно кое-что сделать. Кому? Не Медведеву, а как раз тем, кто надеялся, но разочаровался, ждал, но не дождался, хотел, но не получил.

Что нужно сделать? Наступить на горло собственной песне, конечно. Пожертвовать принципами. Зажмуриться – и проглотить «Единую Россию».

Это плата, это своего рода договор. На него намекают президентские и премьерские «если». Вы получите перемены, если мы получим конституционное большинство. Вы не видите связи? А она прямая. Медведев поставлен во главу списка, чтобы вам о ней напоминать.

Вам не нравятся эти министры? Вы получите других.

Вам хочется модернизации и инноваций? Вы их тоже получите.

Эксперты и опросы свидетельствуют о том, что с конституционным большинством у «Единой России» могут возникнуть проблемы. Не с победой. Не с доминированием в политической жизни. Только с цифрами.

Месседж власти тем, кто ждал перемен и не дождался, кажется прозрачным: дайте нам цифры – и мы, по крайней мере, оставим вам вашу надежду. Или продлим ее агонию.

Путин, заметьте, не говорит однозначно о продолжении «курса Медведева». Он говорит, что резких изменений не будет. Что «нужно посмотреть, как все будет работать».

Мне кажется, что он торгуется. Играет.

Он может себе это позволить. Его игра сегодня беспроигрышна.