Станислав Минин. Общая реакция на пресс-конференцию президента – разочарование. Кого-то разочаровал сам Медведев, кого-то Медведев на пару с прессой, кого-то (как Наталию Геворкян, к примеру) – только пресса.
Тон комментариев эволюционирует. Чем дальше сколковские два часа пятнадцать минут, тем меньше кричат «Какой позор!» и больше – «А чего вы, собственно, ждали?»
Эта локальная эволюция тональности в миниатюре отражает политический процесс в нашей стране, точнее, его эмоциональное восприятие теми, для кого он еще не сделался безразличным. Сначала мы накручиваем себя надеждами. Когда наступает час Х вроде выборов или суда над Ходорковским, все остается по-прежнему. Мы считаем себя обманутыми, хотя в действительности нас никто не обманывал – нам просто не говорили ничего конкретного, а мы интерпретировали эту пустоту, следуя за ловцами сигналов.
Профессиональные ловцы сигналов наловили немало и в среду. Обсуждать их улов – занятие неблагодарное, хотя и позволяет скоротать время, отнятое у чтения, еды и прочих удовольствий.
Многие – да что там многие, почти все! – спрашивают: «Зачем это было нужно?» Задаваясь таким вопросом, важно понимать, что далеко не все публичные действия власти вписываются в те интерпретационные рамки, которые на них накладывает политически активная часть общества (ПАЧО).
Генезис этих рамок понятен – речь идет о вопросах, которые интересуют ПАЧО. Сейчас такой вопрос, в общем, один, и в различных вариациях он был озвучен на пресс-конференции, и ответа на него президент не дал – возможно, потому, что пока этого ответа просто не существует.
Медведев хочет выглядеть нормальным президентом, а нормальным президентам свойственно устраивать пресс-конференции. Только и всего. Закулисный характер российской политики, в свою очередь, приводит к тому, что любой, тем более широко анонсируемый, выход власти «в народ», воспринимается как Событие-Которое-Должно-Что-то-Прояснить, причем это «что-то» мы выбираем сами.
Я не согласен с теми, кто считает, что сколковская пресс-конференция (катастрофическая, разумеется) стала для Медведева «политическим харакири». Да, в качестве старта предвыборной кампании она выглядела бледно, «никак». Но у Медведева не будет никакой предвыборной кампании, как не было ее у него в 2008 году. И не будет ее не потому, что она будет у Путина, а Медведев отойдет в сторону. Их вообще не бывает, предвыборных кампаний у правящей элиты. Бывают только выпуски новостей. Друзья мои, коллеги, неужели вы этого не заметили?
Публичная политика в России условна, ограничена, неполноценна. Это предложение стоит записать себе на лист бумаги формата А4 и вытаскивать всякий раз, когда президент или премьер появляются на телеэкранах и «общаются с народом» (или хотя бы с ПАЧО в лице журналистов).
Сколковская пресс-конференция получилась удручающей не потому, что президент Медведев не объявил об отставке правительства, не стал публично критиковать Путина, не крикнул «Yes, we can!». Были другие, ничуть не менее существенные причины считать президентские два часа пятнадцать минут с прессой катастрофой.
Власть воспользовалась конференцией для того, чтобы еще раз в прямом эфире представить свое видение общества, его проблем, ценностей, установок и целей. Россия модернизируется. Процесс необратим. В российском обществе есть серьезные, еще не решенные, но хорошо известные власти, зафиксированные и постепенно решаемые проблемы («не все сразу, но это важно, это нужно, мы стараемся, мы берем ответственность»). Есть проблемы локальные, детали, о которых власть должна знать – ну так помогите же ей узнать о них! Политическая система эволюционирует. На внешней арене мы сильны, с нами считаются, но если что – мы «не позволим».
Два часа пятнадцать минут власть навязывала обществу эту картину реальности, и российская пресса, глаза и язык общества, никак эту картину не корректировала. Она ассистировала власти.
У меня нет списка вопросов, которые журналисты, получившие слово, должны были задать Медведеву. Дело в принципе. В направлении работы. Никто не должен быть агрессивным, провокативным, бить себя в грудь. Важно добиться одной-единственной вещи. Если власть не готова отвечать на самые острые вопросы, диссонанс между представлениями общества и власти о действительности должен быть наглядным. Потому что эти представления во многом различны. Власть подчас демонстрирует феноменальное незнание общества, которым руководит.
Если журналист не производит смыслы, он может добывать информацию. Каков объем информации, полученной нами на пресс-конференции в Сколково (я не говорю о так называемых «сигналах», которые можно уловить даже в манере держать айпэд)? Попробуем оценить. На мой взгляд, он мизерный. Он стремится к нулю. Значит, задание провалено. Миссия не выполнена.
Выполнена другая задача, косвенно поставленная перед прессой Натальей Тимаковой: «попасть в поле зрения президента». Задача, в корне меняющая поведение прессы и ее самовосприятие. Превращающая СМИ в явление совершенно провинциальное в худшем смысле этого слова.
Некоторые коллеги пишут о расслабленной атмосфере в «Сколково». Я готов в это поверить. Президент – не всегда удачно, а порой и вовсе за гранью хорошего вкуса – пытается задать тональность разговора. Именно такую, расслабленную. И пресса расслабляется. Освобождается. Хотелось бы, чтобы освобождалась от условностей и ограничений. А получается – от ответственности.
Это – лицо общества? Да. И такому обществу ведь ни черта нельзя доверить. Выборы – уж точно┘
