Евгений Григорьев. 65 лет тому назад, 9 августа 1945 года, американская атомная бомба «Толстяк» испепелила Нагасаки. Тремя днями раньше такую же дату отметили в Хиросиме. Этому японскому городу выпала жуткая доля первым пережить ядерный апокалипсис. И там ежегодно проходит главная церемония в память сотен тысяч жертв бомбардировок и радиации.
По случаю 65-летия в Хиросиме было больше VIP-участников. Выступил новый японский премьер-министр Наото Кан. Он сказал о моральном долге страны добиваться безъядерного мира. Прибыли 74 иностранные делегации. Впервые присутствовал американский посол в Японии. Приехал Пан Ги Мун – первый генсек ООН, принявший участие в таком мероприятии.
Все было очень достойно. Знаменитый колокол в Парке мира вновь прозвучал глухими ударами в память о жертвах и в назидание потомкам. А генсек ООН заявил, что единственная гарантия против повторного применения ядерного оружия – его полная ликвидация.
В моем журналистском прошлом есть и Хиросима, и Нагасаки. Хиросимский мемориальный комплекс впечатляет на всю жизнь. И музей с его жуткими экспонатами человеческого варварства. И «атомный дом» с каркасом былого купола, сохраненный, подобно остаткам разбомбленной берлинской Гедехнискирхе, в память о жестокостях войны. А как не сказать о памятнике Садако Сасаки, обвешанном гирляндами бумажных журавликов. Японская девочка надеялась излечиться от лейкемии, сделав тысячу таких птичек. И пестрые гирлянды в Парке мира стали как бы символом веры в жизнь.
Но Нагасаки воздействует на умы и души не меньше. Там тоже есть Парк мира, разве что скромнее, с меньшим налетом официозности. В нем возвышается десятиметровое изваяние человека. Скульптор Сейбо Китамура закрыл ему глаза как бы для молитвы о жертвах. Правда, я попал в Нагасаки весной, в разгар изумительного цветения сакуры. Созерцая это чудо и наслаждаясь им, на траве в тени деревьев Парка мира отдыхали семьи, играли дети. Это был прекрасный мир, и не очень хотелось думать о трагедии этого города.
Но благодушное настроение быстро прошло, едва я переступил порог нагасакского музея. Известно, что «Толстяк» нанес в Нагасаки несколько меньший человеческий урон, чем «Малыш» в Хиросиме. Но ведь тоже десятки тысяч жертв в один миг! И такие же неописуемые страдания десятков тысяч раненых, обожженных, облученных. Фотосвидетельства в Музее бомбардировки Нагасаки были сделаны на следующий день – 10 августа 1945 года – фотографом Ёске Ямахата. В воспоминаниях он писал: «Город Нагасаки был полностью уничтожен».
В моем блокноте есть запись беседы с мэром Нагасаки господином Хитоси Мотосимой. Она датирована апрелем 1987 года. Он говорил, что ядерное оружие – самое концентрированное выражение зла двадцатого века. Что «надо не только любить мир, но и активно за него бороться». Не знаю, кто сейчас мэр Нагасаки, но нет ни малейшего сомнения, что любой глава такого города неизменно будет сторонником уничтожения ядерного оружия. И если сегодня, как намечалось, генсек ООН Пан Ги Мун посетит и Нагасаки, он, вероятно, повторит свой хиросимский призыв к мировым лидерам активизировать усилия в интересах достижения безъядерного мира.
Только вот что: все это мы уже проходили. Сколько было надежд, когда много раньше Барака Обамы идею безъядерного мира и конкретные предложения по ядерному разоружению выдвинул Михаил Горбачев. В беседе Хитоси Мотосима горячо поддерживал их, а было это 23 года тому назад.
Конечно, с тех пор непосредственную угрозу ядерного столкновения между Москвой и Вашингтоном, как владельцев основных пока арсеналов ОМУ, удалось снять. Но, увы, не саму ядерную угрозу для мира и человечества. Политика нераспространения не может похвастать успехами. Число обладателей ЯО только возросло. Пороговых стран тоже. Есть опасность, что ядерное оружие окажется в руках террористов или режимов, идеология которых только подтолкнет их пустить его в ход. Наличие ядерного оружия у Израиля и возможное создание его в Иране могут привести к непредсказуемым последствиям в конфликтном регионе Ближнего Востока. Тревожно также, что Пакистан и Индия имеют территориальный спор, а одна из этих новых азиатских ядерных держав по существу втянута в афганскую войну.
Но самое удивительное, что мировая общественность перестала ощущать кожей угрозу ядерного Армагеддона. Ведь, к примеру, придумал кто-то открыть в Москве и Петербурге японские рестораны с названием «Нагасаки». Сегодняшние их посетители, поглощая суши, скорее всего и не вспомнят о трагедии этого города, а тем более исходящем из него предупреждении.
Да и где вообще былые массовые движения против ОМУ. В их рамках требования запретить атомное оружие выдвигались еще в 1949 году. Забыты 500 млн. подписей под аналогичным Стокгольмским воззванием. Нет былых обращений авторитетных ученых Швейцера, Рассела, Эйнштейна. Традиционные пасхальные марши в Германии оставляют впечатление, что ныне они преимущественно направлены против АЭС и хранилищ отработанных ядерных материалов. Не слышно о ядерной зиме. И далеко не так, как прежде, заметна деятельность знаменитой международной организации «Врачи мира за предотвращение ядерной войны», отмеченной в 1985 году Нобелевской премией.
Разве что в связи с 65-летием атомных бомбардировок представительница этой организации Ксанти Холл регистрирует заметное ослабление устрашающей памяти о Хиросиме и Нагасаки. Причем снижается порог морали и сдержанности в отношении приемлемости использования ядерного оружия. С окончанием противостояния двух мировых блоков государства поменьше полагают, что теперь они смогут сами устрашать больших атомной бомбой. Так это делает Северная Корея. Есть и негосударственные актеры вроде террористических групп. Все это, заключает Ксанти Холл, увеличивает угрозу ядерного оружия.
Конечно, надежда на то, что рано или поздно ее все-таки устранят, неистребима. Реально же преград на таком пути крайне много. Даже с ратификацией готового российско-американского договора о СНВ. Но если он станет законом, то дальнейшее сокращение арсеналов вместе с другими членами официального ядерного клуба станет еще более трудным делом. Ведь с ним связан статус великой державы, участие в решении мировых проблем, от чего никто в этой пятерке отказываться не намерен. А что касается других стран, уже имеющих ЯО или стремящихся к нему, то они едва ли согласятся сдать в утиль то, что у них есть, без предварительной кардинальной реконструкции всей системы глобальных и региональных гарантий безопасности.
Но политические игры в безъядерный мир, несомненно, будут продолжаться. Выдвигаемые предложения будут встречать поддержку. Однако очень сомнительно, чтобы то, о чем, бесспорно, мечтало человечество последние 65 лет после Хиросимы и Нагасаки, смогло осуществиться хотя бы к концу ХХI века.
