Станислав Минин. Таганский суд решил, что выставка «Запретное искусство-2006» оскорбила всех верующих. Даже тех, кому об экспозиции напели. Может быть, она оскорбила еще и тех верующих, которые в Нагорной проповеди Микки Мауса не обнаружили бы религиозных мотивов. Или тех верующих, которые пока еще не знают, что они верующие. Душа, как учил Тертуллиан, по природе христианка. А эти кобенятся, ломаются почему-то.
Выставка «Запретное искусство» могла оскорбить и Юрия Самодурова с Андреем Ерофеевым, потому что и их души – тоже христианки.
Суд не может и не должен заниматься общим, вроде «всех верующих», «всего прогрессивного человечества» или «всех людей доброй воли». Он может и должен заниматься частным, таковы правила игры.
Правда тех, кто не приходил в Центр Сахарова и, тем не менее, оскорблен, коренится в особом, далеком от терпимости миропонимании. Их оскорбляет сама возможность мыслить о религиозных символах иначе – например, как о символах тоталитарной системы или массовой культуры.
Чем бы ни была вызвана такая обидчивость, тотальностью ли религиозного чувства или элементарным ханжеством, это проблема личной биографии, личного выбора и личной психики, и суду не должно быть до нее никакого дела.
На свете немало такого, что задевает разум и чувства гуманиста или светского рационалиста. Женское обрезание, например. Или то, что три – это всегда три, но иногда еще и один. Или лик Богородицы на грушевом спиле. Культ мощей. Благодатный огонь, который экспонируют, нота бене, на ТВ, а не в Сахаровском центре. Протоиерей, объявляющий в прямом эфире, что СПИДа нет, что все это американские штучки.
Тем не менее, разум и чувства верующего находятся в привилегированном положении, потому что он┘ верующий.
Если ты неверующий, но хочешь соблюсти такт, то в разговоре с верующим ты должен сказать: «Я в поиске». Такт заключается в признании неполноценности своего – нерелигиозного - мировоззрения.
Когда я приезжаю в Польшу, я читаю газету Nie, антиклерикальную, левую, либертенскую. Карикатуры в этой газете дадут сто очков вперед и скандальным рисункам в Jyllands-Posten, и экспонатам выставки Самодурова и Сахарова. И все это знают. В том числе и католики. И ничего не могут с этим поделать. Потому что это – жизнь.
Православного человека нельзя заставить смотреть на икону из икры. Но понимать, что икона способна вызывать у людей чувства, несопоставимые с его собственными, а то и прямо противоположными, он должен. Ни радоваться, ни поощрять. Просто принимать. Точно так же, как неверующие принимают прямую трансляцию схождения Благодатного огня, оскорбляющую их здравый смысл.
Протоиерей Всеволод Чаплин в своей хорошо написанной колонке для «НГ-религий» сравнивал экспонаты «Запретного искусства» с глумлением над флагом или фотографией матери. Это точная параллель, если говорить о чувствах. И очень спорная, если говорить о законе. Закон не защищает фото как символ. Он защищает личность. Закон не защищает флаг как объект чувств. Он защищает флаг как символ нации, как символ общественного договора.
Выставка «Запретное искусство» была частью дискуссионного форума. На нем обсуждались табуированные темы в российском искусстве. Важно понимать, что эта дискуссия была бы беспредметной без экспонатов и неполноценной без верующих, которые почему-то предпочли суд обмену мнениями.
Выписанный Самодурову и Ерофееву общий штраф в 350 тыс. рублей – это, с одной стороны, их победа, потому что не случилось худшего. С другой стороны, это тревожный звонок. Дискуссионная, сложная, не имеющая простых решений проблема была решена с помощью приговора и денежных сумм, а в правах общественных групп иметь и выражать собственные чувства вновь не наблюдается никакого баланса.
