Станислав Минин. Чертовски интересно стало слушать Владимира Путина! Вот фрагмент из последнего выступления премьера перед академиками, уже подхваченный зарубежной прессой:
«Вы знаете, когда я служил в другом ведомстве┘ еще в своей прошлой жизни┘ у нас наступил момент, когда и наши разработки, и полученные специальными средствами разработки ваших коллег из-за рубежа не внедрялись в экономику Советского Союза. Не было даже оборудования для того, чтобы их внедрять! И вот мы там на этом поприще трудились-трудились, добывали-добывали – толку никакого! Мы спрашивали: «А где? В экономике – где? Нету! Внедрить было невозможно!»
По-моему, это шедевр актуальной политической риторики.
Ведь что здесь интересно в первую очередь? Отнюдь не то обстоятельство, что Путин разоткровенничался о былом, добавил пару штрихов к портрету разведчика на немечщине. Шпионскими историями можно привлечь зарубежные газеты, но политического ресурса из них не выжмешь ни капли. Харизма Лубянки как агентурной кузницы обветшала, образ разведчика выходит из моды. Нужен новый миф о КГБ, легитимирующий власть элиты здесь и сейчас.
И вот Путин этот миф, похоже, конструирует.
В стране объявлена модернизация. Подчеркну: самой модернизации пока нет, она именно объявлена. То есть, определена «драматургия» выборов 2011-го и 2012-го годов. Определены предпочтительные качества лидера-2012 и язык, на котором он будет говорить. Лидер-2000 был сильной рукой, лидер-2008 был гарантом преемственности курса, лидер-2012 будет модернизатором.
Говорить здесь, конечно, приходится не о народной воле, а о том, как изобретательно, со вкусом элита у нас на глазах пишет современную российскую историю.
Что же говорит академикам Путин? Он рассказывает, что в 80-е годы принадлежал к структуре, которая занималась, ни много ни мало, модернизацией страны и ее отсталой экономики. Потому что промышленный шпионаж – это и есть модернизация. Добывать зарубежные разработки – это и значит модернизировать.
И роли в рассказе премьера распределены как нельзя более наглядно. С одной стороны – косная, замшелая, прогнившая система, не приемлющая ничего нового, не умеющая этим пользоваться. А с другой стороны – модернизационная элита, представителем которой был Владимир Владимирович Путин.
Эта элита пыталась обустроить страну еще тогда, когда нынешнее поколение модернизаторов, грубо говоря, ходило пешком под стол и хлеб называло «ням-ням».
То есть, вы, критики, хотите сказать, что Путин устарел, остался в нулевых, а в десятых нам нужен новый, инновационный лидер? Но ведь получается, что Путин – чуть ли не «генетический» инноватор. Он и «его» элита модернизировали страну в условиях, которым нынешние не чета.
Это и есть новый миф об элитарной ментальности: «Вы утверждаете, что вы – инноваторы? Да мы вам сто очков вперед дадим!»
Кто такие «мы» и кто такие «вы»?
«Мы» - это часть элиты, условно отождествляемая с Путиным. «Вы» - часть элиты, столь же условно отождествляемая с Медведевым.
Пока это во многом искусственная конфронтация. При всех оговорках, у нее есть типологический зарубежный аналог. Я бы определил нынешнюю «борьбу» Путина и Медведева как «праймериз». Специфические российские праймериз, за которыми не следуют конкурентные выборы.
Что такое «праймериз»? Это процедура, в ходе которой политическая элита определяет, кто именно станет ее лицом на выборах.
Будущие сотрудники могут соперничать друг с другом в ходе праймериз. Хиллари Клинтон была жестким критиком Барака Обамы, например.
Победу в «праймериз» присуждают либо внутри самой элиты, либо обращаясь к референтному сегменту общественного мнения. Особенность России в том, что и то, и другое делается здесь неявно, как будто ничего не происходит.
Между тем, кажется очевидным, что и Медведев, и Путин пытаются позиционировать себя в роли хозяина нового контекста.
Первый пишет статьи и, по сути, определяет актуальный язык.
Второй создает новые элитарные мифы.
Первый сформулировал правила, но второй пытается успешно по ним играть.
У кого получится лучше – тот, вероятно, и станет хозяином Кремля в 2012 году.
