Tempo! Tempo!

Американский эксперт по вопросам ядерного разоружения Генри Соколски и замминистра иностранных дел России Александр Салтанов одновременно высказали по разным поводам схожую мысль, которая кажется мне очень важной.

Соколски, комментируя ход российско-американских переговоров по СНВ-2 газете Christian Science Monitor, высказал мнение, что дэдлайны (конечные сроки) в дипломатии – неверный метод, который в итоге может привести к краху всех усилий. В свою очередь, Салтанов на пресс-конференции в Иордании заявил, что какие-либо жесткие сроки и дэдлайны в деле мирного урегулирования на Ближнем Востоке чреваты разочарованием.

Это разумные замечания. Мне представляется, что дэдлайн во внешней политике – результат ее переплетения с политикой внутренней. Это неизбежно и в больших дозах наносит вред как самой дипломатии, так и имиджу политиков-дипломатов.

Дело в том, что ни один политик, какими бы международными премиями он не награждался, не избирается и не становится президентом или премьер-министром земного шара, ойкумены, Млечного пути, Солнечной системы. Он президент (или премьер) конкретной страны. Все, что он делает за пределами страны, народом которой он избран, должно так или иначе касаться этого самого народа. Он должен подавать свои внешнеполитические инициативы электорату так, чтобы электорат понимал: нас это касается, для нас это важно.

Сложные проблемы во внешней политике решаются годами. Это длительный процесс, в который вовлечены сразу несколько игроков – и каждый со своей «правдой». Переплетение внешней политики с политикой внутренней, в свою очередь, заставляет политиков этот процесс подгонять. Их ограничивают во времени жесткие рамки электоральных циклов: тот же Госдеп США получает колоссальные деньги из бюджета, и избиратели не будут кормиться обещаниями о том, что будет через 5-10 лет.

Если договор СНВ-2 призван гарантировать США безопасность, то избиратель хочет этой безопасности уже сейчас, а не послезавтра. Если президент говорит, что положит конец войне, то признаки конца должны отчетливо обозначиться уже в ближайшие годы – избиратель не склонен анализировать события и их возможные последствия прогностически, структурно, по аналогии и т.д.

Барак Обама наобещал американцам немало внешнеполитических побед. Теперь ему нужно планировать (это ключевое слово) свою деятельность так, чтобы какая-то часть этих побед состоялась до 2012 года. Отсюда дэдлайны. Сегодня подписываем договор с русскими. Если не сегодня, то через неделю. Крайний срок – к февралю. Потом, в апреле, созываем международную конференцию. Потом все вместе начинаем разоружаться. Такого-то числа начинаем новые переговоры с русскими, согласовываем проект следующего договора. И так далее┘

Отказ от жестких дэдлайнов означает, что государство в лице того или иного деятеля или элиты ставит качество международных соглашений выше собственных внутриполитических амбиций. Деятель или элита готовы к острой критике конкурентов, готовы аргументировано и обстоятельно доказывать, что им еще «скажут спасибо» за их мудрую политику, зримых плодов которой ПОКА нет. Практика дэдлайнов, в свою очередь, свидетельствует о том, что политики, в первую очередь, желают облегчить себе подготовку отчета перед электоратом. Точно так же подчас в спешке убираются «напоказ» помещения: мусор распихивается под кровати и кресла, внешний порядок вытесняет содержательный.

Многим Барак Обама по-прежнему (и заслуженно) импонирует. Однако он так и не ответил окончательно на вопрос: кто он? Что для него первично? Чем он готов жертвовать? Груз данных обещаний может потянуть его на дно.