Станислав Минин.
Бесланскому кошмару исполнилось 5 лет. Все это время═он незаметно вытеснялся на периферию общественного сознания. В итоге мы пришли к тому, что из национальной трагедии Беслан превращается в трагедию локальную, осетинскую. Сложно было сделать боль еще острее. Но мы постарались – и смогли.
Когда нам удобно мы, вслед за государственным гимном, прославляем многонациональность России. Но когда у соседа горе, мы отходим в сторону, радуясь, что это случилось не с нами. Несколько лет назад День Москвы совпал с годовщиной Беслана, мэр Юрий Лужков отменил гуляния, а посетители Интернет-форумов возмущались, что «из-за каких-то детей не могут выпить пива». Подспудный цинизм, все это время искавший для себя удобную, приглядную нишу, обрел ее во всеобщем безразличии.
День солидарности в борьбе с терроризмом размыл смысл бесланской трагедии. Каталогизировал ее. Встроил в ряд других трагедий, каждая из которых ужасна по-своему. И Беслан, и Дубровка, и улица Гурьянова растворились в единой памятной дате. Они будут и дальше тонуть в абстракции.
Почему-то все, к чему прикасается российский официоз, становится выхолощенным и бесчеловечным. Трагедия – событием определенного типа. Сотни убитых детей – цифрами на бумаге┘
Беслан стал символом нашей беззащитности перед лицом зла. Для нашей страны он должен был стать тем же, чем для американцев стало 11 сентября 2001 года. Этого не случилось. Мы стыдимся беззащитности, мы предпочитаем ей культ мнимой силы.
Наша история ничему нас не учит. Сначала мы допускаем постыдные вещи. Затем мы начинаем стыдиться говорить о них. Проходит время – и вот мы уже готовы втоптать в грязь всех, кто осмелился указывать нам на наш позор. Замкнутый круг, дурная бесконечность.
Погибших в Беслане вспоминают сегодня в православных церквах и мечетях. Еще совсем недавно православные и мусульмане скандалили из-за того, как должен выглядеть бесланский мемориал. Омерзительные пляски на могилах детей выдавались за заботу о их памяти. Колотя себя в грудь, стороны заявляли о своих заслугах. О том, кто и сколько дней был у школы в те дни. О том, кто и на что «имеет моральное право».
Козлом отпущения общество сделало шарлатана Григория Грабового, который обещал убитым горем матерям воскресить их детей. Взамен общество не предложило им ничего. Ничего – даже внимания к тому, что они говорят.
Президент Дмитрий Медведев не прилетел в Беслан 3 сентября – а должен был прилететь. Это очень сложно понять и объяснить. Возможно, власть осознает свою ответственность за Беслан и стыдится этого. Но не мешало бы вспомнить, сколько пинков досталось администрации Джорджа Буша после падения Башен-близнецов. Сколько по этому поводу было сказано и написано слов. Но почему-то Буш из года в год принимал участие в траурных мероприятиях.
Государство, безусловно, несет ответственность за то, что произошло 5 лет назад. Но мы, общество, не привыкли спрашивать с государства всерьез. И поэтому несем ответственность вместе с ним. Мы виноваты в том, что не защитили тех, кто ждал от нас защиты. Мы виноваты в том, что за 5 лет так и не выучили преподанный нам урок и ничего не сделали для того, чтобы ЭТО больше никогда не повторилось.
В современной российской истории не было дней страшнее 1, 2 и 3 сентября 2004 года. Это сложно забыть. Вечером по московским улицам в привычном ритме двигались люди и автомобили, горели фары, город привычно дышал выхлопными газами┘ и молчал. Это было жуткое молчание, как будто все знали, что произойдет дальше, как будто у нас на глазах готов был разрушиться мир. Мы были беспомощны, беззащитны, растеряны, дезориентированы.
Мы умели сочувствовать. Но с тех пор научились лишь вытеснять и делать вид┘
