В огороде бузина, а в Киеве Зурабов

Кандидатура Михаила Зурабова на должность посла России в Украине все-таки внесена на утверждение в Госдуму. Об этом уже сообщили все информационные агентства. Не стоит ожидать, что парламент откажет Кремлю. То, что казалось газетной уткой, оперилось по-настоящему, плавает, крякает и летает. А глава думского комитета по делам СНГ Алексей Островский уже разглядел в Зурабове прекрасного посла.

Не думаю, что в связи с грядущим назначением Зурабова стоит вспоминать о монетизации льгот и вообще о его работе на посту министра здравоохранения и социального развития. К должности посла в Киеве все это не имеет отношения. Фигура нового посла по иным причинам вызывает недоумение.

Собственно, вопрос простой: почему именно он? Понятно, что российские чиновники высокого ранга после отставки не уходят в никуда и продолжают оставаться в обойме (не всякий раз ясно, почему, но это частности). Понятно, что в посольских кабинетах нередко витает милый семейный дух номенклатурности. Но есть ведь исключения из правил, и не вполне очевидно, почему должность посла в Киеве не может стать таким исключением.

Без преувеличения, посол России в Украине – одна из ключевых фигур российской внешней политики. И я совершенно убежден, что занимать эту должность следует опытному профессиональному дипломату. Не могу сказать, кому именно. СНГ остается молодым, не до конца оформившимся и весьма специфическим направлением в российской дипломатии. Ему еще предстоит породить своих «монстров» (в хорошем смысле слова). Пока этого нет, профи все равно разберутся быстрее, чем дилетанты.

Компенсировать недостаток профессионализма можно лишь талантом, большим политическим опытом или весом. И то не всегда. Во всей своей многомерности талант Михаила Зурабова мне не известен. Что касается опыта и тем более веса, позволю себе посмотреть на поступившую в Госдуму кандидатуру скептически.

На первый взгляд кажется, что задача посла проста – знай себе транслируй позицию Кремля. Но что значит «транслировать»? Просто транслировать может и официозное издание или телефонный аппарат, для этого вовсе не обязательно иметь дипломатическую службу. Посольство кодирует сигнал, предугадывая то, каким образом адресат (т.е. власти страны пребывания) будет его декодировать. Для подобных кодировок существует особый язык – слов, жестов, поступков. Владеет ли им Михаил Зурабов? Сомневаюсь.

Когда в «Коммерсанте» появилась информация о грядущем назначении Зурабова, МИД отреагировал, мягко говоря, прохладно. Думаете, случайно? Из желания побурчать?

В Зурабове отмечают его чудесную адаптацию к «вертикали». Полагать, что для посла в Украине это замечательное качество, значит думать, что политика Москвы в отношении Киева идеальна. Безупречна. Цветет и благоухает. Между тем, это не так. И в данной, весьма непростой, ситуации был бы очень кстати инициативный посол, способный импровизировать, не выбиваясь из ритма. Способный «разбираться на месте» и каким-то образом влиять на волю пославшего его.

Алексей Островский хвалит Зурабова за «закрытость и непубличность». Никак не возьму в толк, что в этом хорошего, если речь идет о главе посольства. О, как ни крути, лице страны.

Алексей Островский также выделяет в Зурабове «жесткость и прагматизм». Жесткость и прагматизм – это, быть может, и хорошо, но никак не в отрыве от профессионализма. Когда мы выбираем холодильник, нам важно, чтобы он был вместительным. В мире много вместительных вещей. Шкаф, например. Сундук. Все в них хорошо. Одно плохо – не холодильники они┘