Станислав Минин. Компания GlobeScan провела по заказу «Би-би-си» опрос общественного мнения среди наших соотечественников. Опрос показал, что подавляющее большинство россиян считают нашу страну «положительной силой» на мировой арене. В то же время другой опрос, проведенный GlobeScan в начале 2009 года, показал, что в 21 стране мира отношение к России за последнее время ухудшилось, причем довольно значительно.
Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров считает, что положительная оценка россиянами роли нашей страны в мире – признак «широкого согласия в обществе», а отрицательный имидж России за рубежом – следствие «информационной войны». Можно высказать и прямо противоположное мнение. Заявить, что как раз за рубежом существует общественный консенсус относительно критериев «недолжной», «неправильной» или «далекой от миролюбия» внешней политики – и действия России удовлетворяют этим критериям. Зато поддержка россиянами внешнеполитического курса своего правительства – результат продуманной медиа-стратегии, промывания мозгов, информационной блокады альтернативных точек зрения. Соотношение правды и лукавства в подобных высказываниях примерно то же, что и в словах Лаврова. Общественного мнения, которое не формировали бы масс-медиа, в современном мире не существует, пожалуй, нигде. Тем более, в России.
По данным опроса GlobeScan, 66% россиян считают, что в мире нашу страну воспринимают как «силу, несущую добро». При этом из списка государств-союзников России почему-то ни одно не набрало в опросе более 38%. Не совсем понятно, что именно оценивали респонденты, из какой картины мира они исходили. Получается, что в сознании россиян существует некий «мир вообще» - абстрактное образование, состоящее из абстрактных объединений абстрактных людей. Именно это абстрактное образование видит в России «светлую сторону силы». Когда же дело доходит до оценки позиций конкретных, а не абстрактных государств, россияне начинают сомневаться. В итоге получается, что мир нас любит, но кто именно в этом мире питает к нам столь нежные чувства – понять невозможно. С тем же успехом можно рассуждать о любви к России в галактическом масштабе или масштабе Вселенной.
Конечно, сложно представить себе страну, жители которой, отвечая на вопросы подобных исследований, станут колотить себя в грудь и признавать глобальную вину за своим государством. Так или иначе, 82% россиян, считающих, что Россия «оказывает на мир положительное влияние», должны руководствоваться какой-то логикой, вынося такие оценки. Если американец говорит что-то подобное о своей стране, то его логика вполне понятна. Он считает, что США несут всему миру две базовые ценности – «свободу» и «демократию». Пусть он понимает и свободу, и демократию по-своему, пусть его точка зрения открыта для всесторонней критики, но она вполне обоснованна. Не в том смысле, что она верна, а в том, что совершенно понятно, какой именно механизм «позитивного влияния» США в мире имеет в виду американец. Зато не вполне понятно, какой механизм имеет в виду россиянин, отвечая на вопросы GlobeScan. А сам опрос ничего об этом не сообщает.
Оценка россиянами роли своей страны на мировой арене, думаю, совпадает с чаяниями властей, эксплуатирующих механизм федеральных СМИ. При этом сами власти демонстрируют любопытное, достойное пристального внимания поведение. Что бы они ни делали, «враждебный Запад» и его возможная реакция всегда имеются в виду. В то же время власти то и дело стремятся продемонстрировать пренебрежение к международному имиджу России, нежелание в своей внешней политике хотя бы частично отталкиваться от собственной репутации, пытаться изменить ее. И в то же время – я убежден в этом – власти хорошо понимают, какое значение в действительности имеет для России то, что и как о ней думают за рубежом. Ведется ли ТАМ «информационная война» или нет – не важно. Понимают ли россияне, почему ТАМ о нас думают так, а не иначе – тоже не важно. Важен результат. Не любовь к нам «мира абстракций», а подозрительность мира реального и конкретного.
Интересно, как бы российские чиновники и министры ответили на вопросы GlobeScan┘ В режиме анонимности, среди других респондентов┘
