Станислав Минин. Президент Дмитрий Медведев наконец высказался по поводу убийства Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой. Спустя 10 дней после трагических событий на Пречистенке глава государства выразил соболезнования родственникам погибших. Оговоримся: речь идет не о публичном высказывании президента. Такого рода высказываний как не было, так и нет – и теперь уже вряд ли мы их услышим. Просто главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов и экс-президент СССР (ныне один из акционеров «Новой») Михаил Горбачев побывали у Медведева, обсудили с ним обозначенную тему, после чего Муратов донес президентские слова до сведения общественности.
«Он прямо сказал: если бы я сразу охарактеризовал это убийство как политическое, это, безусловно, повлияло бы на следствие. Он категорически этого не хотел», - сообщил Муратов радиостанции «Эхо Москвы». Якобы на встрече Михаил Горбачев назвал «ошибкой» то, что президент не выразил соболезнования сразу после убийства и не дал оценку происшедшему. Однако Дмитрий Анатольевич, цитирую слова Муратова, «сказал, что сделал правильно: любое заявление политического лидера страны дало бы следствию своеобразное направление, задание, по которому оно должно идти. Как юрист, Медведев посчитал для себя невозможным это сделать».
Слова и действия власти могут вызывать одобрение. Слова и действия власти могут вызывать неодобрение и критику, в том числе и жесткую. И то, и другое – нормально, естественно для демократического государства. Особняком стоят слова и действия власти, вызывающие недоумение, ощущение, что ты что-то не понял, что-то недослышал. Когда такие слова и действия становятся нормой, власть, как мне кажется, перестает быть публичной. Потому как публичность предполагает расчет на понимание, на котором и строится дальнейшая оценка – «хорошо» или «плохо».
В данной ситуации мне бы очень хотелось понять нашего президента, но, увы, я совсем его не понимаю.
Убийство Станислава Маркелова – и в этом не приходится сомневаться – носит заказной характер. Заказные убийства, как правило, связаны с профессиональной деятельностью жертвы, а профессиональная деятельность адвоката Маркелова, так уж сложилось, регулярно затрагивала сферы политики и политических интересов. Для адвоката и правозащитника это норма. И если бы Дмитрий Анатольевич охарактеризовал преступление как «политическое», он в действительности просто констатировал бы очевидное и не раскрыл бы глаза никому, в том числе и следствию.
Но, предположим, у следствия есть сомнения. Следствие, может быть, полагает, что политика здесь не причем. Но ведь «политическое преступление» - не единственная возможная оценка убийства двух человек в центре столицы. Это убийство можно назвать просто «чудовищным», «ужасающим», «наглым». Можно назвать «заслуживающим тщательного расследования». Можно, в конце концов, в лучших российских традициях заявить, что президент берет расследование под личный контроль, что убийцы «непременно понесут наказание». Можно, наконец, сказать пару слов о том, какую роль играют в современном демократическом обществе правозащитники и свободная пресса.
Только и всего. От Дмитрия Медведева (или Владимира Путина, если уж на то пошло), никто и не ожидал ничего отличного от вполне общих, приличествующих моменту слов. Однако даже эти слова произнесены не были, а отсылка к «юридической этике», при всем уважении к президенту, - все-таки не ответ на вопрос «почему?» Из потенциальной президентской фразы «убивать адвокатов и журналистов – гнусно и мерзко» ни один следователь, даже помешанный на шифровках, не извлечет указаний вроде «ищите убийц в доме 5 по улице X» или «хватайте господина Г».
Но оставим в стороне характеристику преступления. Разве выражение соболезнования родственникам жертв можно считать вмешательством в дела следствия? Конечно, нет. И, тем не менее, публичных соболезнований со стороны власти до сих пор не прозвучало. Это непонятно вдвойне, это затруднительно объяснить чем-либо, кроме индифферентности. Но ведь всенародно избранная (и, как показывают рейтинги, все еще всенародно любимая) власть не может быть индифферентна к тому, что общество считает важным.
Власть не посчитала убийство на Пречистенке значимым событием, чем-либо выделяющимся на фоне других? Но позвольте, общественную значимость события определяют вовсе не президент и не премьер-министр. О значимости события общество судит само. Оно и рассудило. А власть промолчала┘
Подчеркну: мы вынуждены судить о высказываниях президента, которые стали известны нам с чужих слов (пусть даже у нас и нет оснований полагать, что эти высказывания подаются некорректно). Мы поступаем так, очевидно, потому, что хотим видеть, как поведение главы государства все-таки, несмотря на 10-дневное молчание, начинает соответствовать нашим представлениям об этом поведении. У нас не было бы соблазна комментировать непубличные слова Дмитрия Анатольевича, если бы мы, в соответствии с нашими ожиданиями, слышали публичные.
У нашего президента есть видеоблог на сайте www.kremlin.ru. Нужны лишь камера, серьезное лицо, две минуты, простые слова. Больше ничего. Так мало нужно сделать, чтобы в глазах общества выиграть многое.
Не захотели┘ Не позволило образование┘ Как это понимать – не знаю.
