Станислав Минин. Организация «Репортеры без границ» (РБГ) опубликовала новый рейтинг свободы прессы, в котором наша страна занимает почетное 141 место (из 173). По сравнению с прошлым годом мы поднялись на три места, оставив позади такие страны, как Афганистан и Сингапур. Впереди Нигерия, Колумбия, Венесуэла и Таджикистан. То есть предела совершенству нет, и стране, чья Конституция (а именно 29 ее статья) гарантирует свободу массовой информации, есть над чем работать и к чему стремиться.
«Репортеров» беспокоят случаи избиения журналистов милиционерами (стражами закона, кстати говоря) во время «маршей несогласных», обыски в редакциях газет и информагентств, закрытие самарского и нижегородского отделений «Новой газеты», смена руководства и редакционной политики «Русской службы новостей» и исчезновение «Би-би-си» из FM-диапазона. РБГ озабочены прокремлевской позицией пяти ведущих российских телеканалов во время парламентских выборов. Недовольны «Репортеры» и тем, как движется расследование убийств Анны Политковской и Пола Хлебникова, а также обстоятельств гибели журналиста «Коммерсанта» Ивана Сафронова. Разумеется, речь идет не только о фактах, но и об их интерпретации, однако интерпретация РБГ является вполне естественной и понятной.
Досталось от "Репортеров", кстати, не одной лишь России. США из-за ситуации с прессой в Ираке оказались на 119 месте. Грузия идет вслед за ними - она 120-я. И это при том, что в ежегодном докладе РБГ ничего не говорится о "пятидневной войне" - видимо, не успели обновить данные...
Кто-нибудь (например, представитель власти или часто мелькающий на голубом экране общественный деятель) наверняка скажет, что рейтинг «Репортеров без границ» тенденциозен. Тенденциозны вообще все рейтинги, в которых Россия занимает место ниже первых двух-трех. Вопрос лишь в том, какая именно «тенденция» стоит за тем или иным рейтингом. В последние годы мы узнали, например, что существуют разные понимания прав человека – «западное» и наше, святорусское. Вероятно, свободу прессы тоже можно понимать по-разному, поэтому 141 место в «их» списках не должно нас беспокоить.
Свобода прессы предполагает, что в журналистов не стреляют, не бьют дубинками, не бросают в тюрьмы, не пытают, не высылают из страны. Что они не получают звонки с угрозами. Что государственные структуры идут с ними на контакт и не ограничивают их доступ к общественно-значимой информации. Что на независимые СМИ не оказывают политическое давление, а уровень самоцензуры в них не превращается в отсутствие критики. Что деятельность властей освещается критически. Что государство не является монополистом в сфере масс-медиа и не стремится к этому. В этих требованиях нет ничего специфически западного, специфически либерального или тенденциозного.
Когда мы говорим, что «в России существует независимая (т.е. независимая от государства) пресса», то тем самым мы подчеркиваем, что проблемы со свободой СМИ в нашей стране имеются. Это вопрос словоупотребления. О независимой прессе в демократической стране не говорят, что она «существует», «есть» или «тоже функционирует». «Существует» в ней как раз государственная пресса – как частный случай.
Когда мы говорим, что «в России существует независимая пресса», мы подчас забываем сказать, в какой атмосфере она существует. Неуверенно чувствует себя независимый бизнес – и, как следствие, неуверенно чувствуют себя независимые СМИ, которыми этот бизнес владеет. Ни государство, ни общество в России не любят дискуссии, не умеют ее вести и не желают этому учиться. Как итог - всякая альтернативная точка зрения приобретает статус маргинальной, а ее выразитель – статус «пятой колонны». Сам институт свободной прессы не пользуется особым уважением – в том числе и из-за нечистоплотности власти, из-за ее ретроградности, зашоренности, однобокого понимания природы медиа и закомплексованности. Когда независимый журналист вынужден чувствовать себя пятой ножкой у табуретки, 141 место в рейтинге свободы прессы не должно вызывать удивления. Если условно разделить список РБГ на 5 частей, то получится, что мы еле тянем на «неуд».
В случае с «Репортерами без границ» мы не можем даже произнести сакраментальное «Посмотрите на себя!» или рассказать евангельскую притчу про сучок и бревно. Дело в том, что «они» хорошо знают, где и кто у них линчует негров. И что это за негры...
