Антиквары, музейщики, дилеры

Известный магазин «Антиквар» на Мясницкой до начала 1990-х гг. назывался «Букинист № 9».
Фото Артема Чернова (НГ-фото)

Раньше (см. «НГ» №11 от 23.01.04) мы уже знакомились с основными участниками антик-рынка: реставраторами, экспертами-оценщиками, коллекционерами, собирателями, а теперь обратимся к антикварам, музейщикам, дилерам. Чтобы понять их роль на современном антик-рынке, необходимо заглянуть в прошлое – кем они были в прежнем воплощении – в советской жизни?

Антиквары – в обиходной речи слово-«новояз». Прежде термин «антиквар» встречался в рубриках «Их нравы» или как описание персонажа зарубежного детектива. Для нас были товароведы редких комиссионных магазинов и товароведы в букинистических магазинах, торговавших антикварными изданиями и тиражной графикой. В антикварных комиссионных магазинах на приемке сидели властные тетки с непонятным образованием и квалификацией. В них и не было нужды. Вторичную экспертизу, оценку и селекцию товара осуществляли особы, приближенные к директору магазина (вроде популярного теперь Ф.Вишневского). В букинистических на приемке работали многоопытные букинисты, знакомые со всей московской богемой.

В начале 1990-х гг. началась эпоха перемен. Возник антик-рынок, а с ним новые действующие лица. В эпоху перемен неприлично спрашивать, откуда взялся стартовый капитал на открытие торговых предприятий, поэтому не будем затрагивать вопрос о владельцах галерей, салонов, магазинов. Нас будут интересовать только те, с кем сталкиваемся лицом к лицу при покупке-продаже антиквариата.

Лучше всех были готовы к антик-рынку фарцовщики, уличные валютчики и даже те, кто торговал офицерскими фуражками и ушанками на Арбате во время перестройки. Они же поставляли иконы, кое-какой антиквариат интуристам и уже приобрели опыт обращения со стариной. Сейчас они торгуют в «стильных» салонах и галереях. Прислушавшись к их разговорам у стендов на антикварных салонах в ЦДХ, понимаешь, что уличное прошлое остается с ними.

Плавно вписались в антик-рынок букинисты. Книжных знаний оказалось достаточно, чтобы быстро переключиться на новый товар – антиквариат и предметы старины. Все букинистические магазины трансформировались в антикварные. Сейчас таких трансформеров десять (из них переехали на новые места четыре), закрылись восемь магазинов только из-за того, что их помещения потребовались для более прибыльного бизнеса. Например, на месте «Пушкинской лавки» в Камергерском переулке открывается ресторан.

В число антикваров влились наследники больших семейных коллекций. Семейные коллекции стали вступительным взносом в стартовый капитал торговых предприятий. Небольшая часть коллекционеров в прежней жизни тоже ударилась в коммерцию. Не имея средств на аренду помещений, охрану и «крышу», они торгуют «по-холодному» за прилавками на «Вернисаже в Измайлово» или «в разнос» у магазина «Нумизмат» на Таганской площади.

Музейщики прежде не принимали заметного участия в коммерческой деятельности. Они заседали в нечастых закупочных комиссиях, а главным образом принимали дары музеям от коллекционеров, конфискат от правоохранительных органов, гоняли чаи в фондах да писали статьи в научные сборники. Теперь при Музее Востока торгует галерея «Шон», есть магазин «Музейный» при Музее современной истории России, занимается коммерцией на территории Третьяковки ЗАО «Магнум Арс». Смычка музейщиков и рынка состоялась. О музейщиках речь пойдет ниже отдельно.

В среде антикваров образовалась значительная формация, аналогов которой, вероятно, нет нигде. Это сравнительно молодые люди не старше 35 лет, крепкого телосложения, энергичные, грубоватые, небрежно одетые, иногда немного выпившие. Они встретят вас в многочисленных магазинчиках, торгующих всякой антикварной всячиной, за прилавками «Вернисажа в Измайлово». Из какой социальной среды они вышли, какое у них образование – мне непонятно. Прежде они были кладоискателями, черными следопытами, ходоками по помойкам и бесхозным домам, грабителями икон в пустующих деревенских домах, скупщиками старины в глубинке и по объявлениям на стенах домов и подъездов в Москве. Пришло время остепениться и облагородиться. По всей Москве продолжают открываться антикварные магазины, которые по советской традиции можно назвать «1000 мелочей», только антикварных.

Дилеры были всегда, только называли их иначе: барышники, барыги, перекупщики, спекулянты. Отношение к ним было полупрезрительное, но их услугами и товарами пользовалось все сообщество коллекционеров. Следует признать, что они выполняли социально значимую функцию – вовлечение в культурный оборот того, что неминуемо должно было погибнуть. Тогдашние дилеры забирались в такие углы, куда ни музеи, ни коллекционеры не решились бы двинуться. Теперь дилеры стали признанными участниками антик-рынка. Для них устраиваются дилерские торги и т.п. Какую социально полезную роль помимо получения маржи на перепродаже они выполняют – затрудняюсь сказать. Бедные, но честные музейщики за маленькую зарплату (2500 рублей в месяц по словам завотделом музеев Минкульта А.Колупаевой) стерегут бесценные сокровища. Вероятно, это справедливо для работников естественно-научных, литературных, мемориальных, отраслевых музеев Москвы, провинциальных музеев, но это миф для московских музеев, где хранятся предметы, обращающиеся на антик-рынке, – произведения изобразительного, декоративно-прикладного искусства, исторические ценности и т.д. Специалисты в этих областях прочно вросли в рынок.

Они выдают туфтовые экспертные заключения по заказам антикварных салонов и галерей, консультируют по фотографиям зарубежные аукционы русского искусства, помогают за плату советами владельцам частных коллекций, пишут поверхностные статьи для глянцевых журналов. Они же вывозят на рискованные выставки по всему свету национальное достояние, как будто оно уже ими приватизировано. Музейщики также напрямую занимаются коммерцией в магазинах при музеях. В листовке, заброшенной в почтовый ящик, наряду с предложением продать антиквариат салон сообщает, что при нем работает экспертный совет работников московских музеев.

Минкульт снисходительно смотрит на коммерческие увлечения своих подчиненных. Его позиция понятна – чем выше доходы музейщиков, тем меньше бюджетных средств расходуется на их зарплату. Все было бы хорошо, если бы музейщики исправно выполняли свою главную функцию – сбережение и приумножение национального культурного достояния, проще говоря, обязанности кладовщиков больших материальных ценностей. Что происходит с музейными фондами – непонятно.

Из криминальной хроники мы узнаем о кражах из экспозиции музеев (например, кража авторских копий скульптур Родена в Волгоградском музее), но в экспозиции находится обычно 2–4% всех фондов музеев. Состояние более 90% фондов также неясно. Вспомним, как горячился директор ГЭ М.Пиотровский, когда комиссия Счетной палаты Госдумы в конце 1990-х гг. обнаружила недостачу в фондах ГЭ. Скандальную известность приобрела история с кражей и подменой подлинников графики в фондах Русского музея или аналогичная история в Астраханской галерее им. Кустодиева. Художник Олег Кулик высказывает еретическую мысль: «В запасниках российских музеев хранится множество великолепных картин, а запасники эти грабят». В начале 1990-х гг. участились случаи краж в музеях, причем музейщики не могли предоставить работникам угрозыска удовлетворительного описания краденого. МВД требовало от музеев передачи данных учета музейных предметов. В середине 1990-х гг. вышли законы, обязывающие провести полную инвентаризацию фондов всех музеев. Об их выполнении ничего не известно. К середине 1990-х гг. в крупных музеях (ГМИИ, ГТГ, Музеи Московского Кремля, ГЭ, Русский музей) были созданы службы программирования, призванные автоматизировать учет музейных предметов в фондах. Об итогах более чем десятилетней работы неизвестно. Ничего проблемного здесь нет. С позиций системного анализа и программирования это одна из задач складского учета, хотя и есть некоторые трудности с классификацией и формализованным описанием предметов. Зато в интернете появились познавательно-развлекательные сайты музеев. Как пишет один из известных журналов: «Сайтам крупнейших отечественных культурных центров могут позавидовать даже опытнейшие западные интернет-специалисты». С «веселыми картинками» из музеев полный порядок!

Попробуем угадать будущее этих участников антик-рынка. Дилеры будут жить вечно. Наша уникальная формация антикваров, работающая с населением по антикварной мелочевке, должна была бы исчезнуть, так как по логике поток старины на антик-рынок не может быть бесконечным, а их занятия – делом всей жизни... Однако по всем приметам реликвии советской эпохи становятся антиквариатом XXI века, поэтому товара и работы хватит еще надолго. Возможно, я не прав!

В самоусовершенствование остальной части антикваров верится плохо. Попытки организации «курсов повышения квалификации» антикваров успеха не имеют (АД «Гелос», ЗАО «Купина»). Можно предположить, что приемлемый уровень антикварной торговли в «стильных» салонах и галереях будет поддерживаться за счет перехода части музейщиков из госмузеев на постоянную работу в коммерческие структуры. Грубая коммерция уйдет с территории госмузеев, и музейщики научатся соблюдать Кодекс ИКОМ, как это было у них в прошлой жизни.