Виктория Панфилова
Военные Китая и Таджикистана будут вместе отражать атаки условных террористов. Фото с сайта www.81.cn
Правительство Таджикистана направило на ратификацию в парламент соглашение с правительством Китая о проведении совместных антитеррористических учений. Документ был подписан президентом Эмомали Рахмоном и председателем КНР Си Цзиньпином по итогам майского саммита в Сиане. Но только сейчас, к открытию форума «Один пояс, один путь» в Пекине, ратификации придали ускорение. Эксперты считают, что военный интерес Китая к Таджикистану и в целом к Центрально-Азиатскому региону связан с реализацией экономических проектов Китая в рамках «Пояса и пути», а также лоббируемым правительством Кабула строительством дороги в Горном Бадахшане через Ваханский коридор, которая свяжет Афганистан с Китаем. Пекину важно обеспечить безопасность региона, защитив его от возможных угроз со стороны исламистских боевиков из Афганистана.
Военное сотрудничество между Пекином и Душанбе развивается довольно быстрыми темпами начиная с 2016 года, когда было подписано китайско-таджикское соглашение, по которому власти КНР обязались профинансировать строительство 11 таджикских аванпостов разного размера и учебного центра для таджикских же пограничников. В дополнение Пекин получил права на реконструкцию или строительство до 30–40 постов охраны на таджикской стороне границы страны с Афганистаном. Тогда же был построен китайской стороной первый военный объект в Мургабском районе на пересечении границ Китая, Таджикистана и Афганистана. Службу там несут таджикские военные, которые отслеживают перемещения исламистских боевиков.
В 2021 году было подписано новое соглашение о строительстве военной базы в селении Вахан Ишкашимского района Горно-Бадахшанской автономной области для нужд МВД. По словам депутата нижней палаты парламента, первого заместителя главы правоохранительного ведомства Таджикистана Абдурахмона Аламшозода, база стоимостью около 8,9 млн долл. будет предназначена для группы быстрого реагирования управления по борьбе с организованной преступностью МВД Таджикистана. Оснащать и содержать все военные объекты должен Китай, а службу на них будет нести личный состав из Таджикистана. Пекин также выделил грант в размере 19 млн долл. на строительство Дома офицеров в Душанбе и Центра по борьбе с терроризмом, экстремизмом и сепаратизмом МВД Таджикистана.
За это время трижды проводились антитеррористические учения военнослужащих двух стран – в 2016, 2019 и 2021 годах на территории Горного Бадахшана и на базе МВД Таджикистана в Рамитском ущелье. Тогда спецназовцы двух стран отработали атаку условных террористов, проникших со стороны Афганистана, а за учениями следили представители стран ШОС.
После ратификации межправительственного соглашения учения будут проводиться не реже одного раза в два года. При этом страна – хозяйка военных учений обеспечит военнослужащих оружием и оборудованием, создаст все условия для въезда и передвижения военной техники по ранее намеченному маршруту. Соглашение заключено на пять лет и продлевается автоматически, если одна из сторон не расторгает его за три месяца до истечения срока.
Ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД РФ, доктор исторических наук Александр Князев считает, что военное присутствие Китая в Таджикистане в большей степени надумано, нежели есть на самом деле. «Военное и в основном именно антитеррористическое сотрудничество Китая не только с Таджикистаном, но и с другими странами в регионе, носит больше эпизодический характер и не идет ни в какое сравнение с российским присутствием в Таджикистане, Киргизии и в Казахстане как по линии ОДКБ, так и на двусторонней основе. Поэтому к проведению антитеррористических китайско-таджикских учений у российской стороны ревности быть не должно», – сказал «НГ» Князев.
По мнению эксперта, любые межгосударственные соглашения обещают быть регулярными, постоянными, масштабными, но очень часто таковыми не становятся. Китай лишь мотивировал Таджикистан на то, что со стороны Афганистана существует, хотя и скорее гипотетическая, угроза безопасности региона. Борьба с терроризмом и экстремизмом является важной политической доминантой и для России, которая начиная с 2021 года резко усилила 201-ю военную базу в Таджикистане. Похожая ситуация с Узбекистаном, но на основе двусторонних соглашений. То есть вся политика по отношению к Афганистану со стороны соседних стран Китая, России, Узбекистана, Туркменистана, Ирана двуединая. С одной стороны, это конструктивная работа с существующим правительством в том, что касается стабилизации в социально-экономической сфере, а с другой – упор делается на упреждение возможной дестабилизации. Это определенное усиление военного потенциала, который мог бы противодействовать опять же гипотетическим в принципе, но тем не менее угрозам и рискам. Но одновременно я думаю, что эта военная составляющая афганской политики со стороны тех стран, которые я назвал, она является еще и определенным средством давления на правительство талибов, демонстрацию, по крайней мере для них, что с этой стороны границы все готовы в случае чего дать необходимый отпор», – подчеркнул эксперт.
Князев также полагает, что китайский военный интерес к Таджикистану, в частности к Бадахшану, может быть еще продиктован существующим проектом дороги через Ваханский коридор, где Китай имеет несколько десятков километров границы с Афганистаном. Этот проект сейчас активно лоббирует кабульское правительство. Китай пока занимает выжидательную позицию, сомневаясь в безопасности Бадахшана и пока наблюдая, как афганцы начали заниматься этой дорогой. Для Китая это была бы самая прямая дорога в Афганистан.
Впрочем, делегация руководства Афганистана присутствует на форуме в Пекине. Они как раз планируют обсудить планы по строительству дороги через Ваханский коридор, чтобы обеспечить прямой доступ к Китаю.
