Особенности белорусского правосудия

При Александре Лукашенко в Белоруссии сформировалась «странная» судебная система. Фото с сайта www.president.gov.by

В начале июня Верховный суд Белоруссии вынесет свой вердикт по громкому уголовному делу в отношении руководителей Витебской бройлерной птицефабрики. Пикантность ситуации в том, что дело в ходе судебного рассмотрения фактически развалилось, а предприятие за это время стало банкротом.

Итоги деятельности акционерных обществ страны за 2015 год Министерство финансов опубликовало в начале недели. Это совпало по времени с окончанием судебных слушаний по делу руководителей Витебской бройлерной птицефабрики, поэтому первым местные аналитики искали в отчете Минфина именно это предприятие. Подтвердились самые худшие прогнозы – еще год назад прибыльное и стабильно работающее предприятие оказалось в числе банкротов.

Судебные слушания по делу Витебской птицефабрики начались еще в феврале. До этого полтора года шло следствие. На скамье подсудимых оказались директор птицефабрики, депутат верхней палаты парламента Белоруссии Анна Шарейко, ее заместитель, финансовый директор, замдиректора по птицеводству и главный специалист, а также руководители компаний-поставщиков кормов для птицы – «Русском-Р» и «Даймас» (Литва). Их обвиняют в злоупотреблении властью или служебными полномочиями (ст. 18, ч. 2 ст. 424 УК Белоруссии). Якобы в составе «преступной» группы все фигуранты дела во главе с директором Анной Шарейко лоббировали интересы зарубежных поставщиков, игнорируя при этом местного производителя. Изначально шла речь об ущербе около 300 тыс. долл. Обвинение во многом строилось на анализе личной жизни Шарейко, поскольку директор литовской компании «Даймас» был ее гражданским мужем. Уже во время следствия обвиняемые хотели зарегистрировать свои отношения, однако белорусское правосудие запретило им это.

Сам сюжет уголовного дела типичен для Белоруссии. Система тендеров в стране с государственной собственностью – широкое поле для коррупционеров. Даже простые белорусы понимают, что за каждым шикарным особняком директора крупного предприятия или высокопоставленного чиновника стоят откаты, поскольку официальные доходы чиновников и «красных» директоров невысоки и на них дворец не построить. Эксперты, комментируя коррупционные дела, которые открываются едва ли не каждый день, уверены, что компромат у власти есть на всех, кто принимает решения и «кормится» из государственной кормушки. Достаются они из-под «государственного сукна» в нужный момент. Например, если стране нужны деньги или чиновник-директор в чем-то провинился. Напомним, что в Белоруссии можно откупиться от правосудия, уплатив сумму ущерба.

Еще один источник дохода белорусских чиновников – лоббизм так называемого отечественного производителя. Право замещать некий критический импорт путем простого смешивания импортных компонентов по белорусской практике получает тоже некий приближенный к государству бизнесмен, который потом щедро делится со своими лоббистами.

Судя по прозвучавшей в ходе судебного разбирательства информации, дело сенатора Шарейко должно было вписаться в вышеописанные схемы. Она не пожелала покупать корма для птиц у белорусского производителя, за которым стоят «сильные мира сего», и предпочла ему зарубежного поставщика. То, что директор состояла в близких отношениях с импортером, не давало повода сомневаться – злоупотребления и сговор там обязательно найдутся. Местные аналитики полагают, что дело могло «вырасти» из желания белорусского производителя и его покровителей «наказать» Шарейко. «Анонимка, положенная в основу обвинения, это письмо, написанное Министерством внутренних дел, это все, что потребовалось для заведения уголовного дела», – заявила в ходе судебного разбирательства одна из обвиняемых.

Однако что-то пошло не так: богатства у сенаторши не нашлись, как и документальные подтверждения злоупотреблений и ущерба. На последних судебных заседаниях, которые проходили на этой неделе, заявления прокурора вызывали только смех. Из обвинения уже исчезло понятие группового преступления и материальный ущерб, и остался лишь некий «существенный вред общественному интересу», который ничем не измеряется. «Если нет ущерба, а ущерба фабрика не понесла, значит, существенного вреда от ее деятельности быть не может», – заявила на суде защита.

«Я хочу понять, чем руководствовались представители правоохранительных органов, обезглавливая крупное многопрофильное предприятие в разгар реализации стратегических для предприятий и отрасли проектов», – сказала в своем последнем слове Анна Шарейко. По ее словам, это нанесло птицефабрике ущерб более 10 млн долл. Своей вины обвиняемые не признали, а в СИЗО они провели даже больше времени, чем просит сейчас для них обвинение.