Умарали Кувватов: «Оппозиция не должна шептаться по углам»

Ответственная таджикская оппозиция должна бойкотировать грядущие парламентские выборы и объединить силы для национально-освободительной революции. Как сказал корреспонденту «НГ» Андрею СЕРЕНКО лидер оппозиционного альянса «Группа 24» Умарали КУВВАТОВ, дальнейшая поддержка Москвой режима президента Эмомали Рахмона может привести к ослаблению российских позиций в Центральной Азии.

– Через несколько месяцев в Таджикистане пройдут парламентские выборы. Как вы оцениваете предвыборную ситуацию в республике? Возможен ли бойкот парламентских выборов со стороны оппозиции?

– Уже много лет любые выборы в Таджикистане – это выборы без выбора. При нынешнем президенте Эмомали Рахмоне честные и чистые выборы в принципе невозможны. Поэтому те оппозиционные партии, которые разрешены властями, ничего принципиально поменять в стране с помощью избирательных кампаний не смогут. Такие разрешенные оппозиционные партии, как Социал-демократическая, или Партия исламского возрождения Таджикистана не имеют ресурсов для победы, у них отсутствуют средства массовой информации, их активистов запугивают и преследуют. А без сильных оппозиционных партий невозможен независимый парламент. Собственно, это и является одной из целей Рахмона – не допустить появления в стране независимого национального парламента. Такой парламент опасен хотя бы потому, что может спросить, как Рахмон продал таджикские земли соседнему Китаю.

Что касается возможности бойкота парламентских выборов в январе 2015 года, то, на мой взгляд, это является единственно возможной тактикой ответственной оппозиции. Нельзя участвовать в бессмысленных выборах, поддерживая иллюзию легитимности нелегитимной президентской власти. Поэтому если лидеры социал-демократов и Партии исламского возрождения думают о будущем таджикского народа, то они должны бойкотировать выборы в парламент.

– Судя по сообщениям в социальных сетях, оппозиционных таджикских групп в виртуальном пространстве становится все больше. Однако пока не видно, чтобы количество перерастало в качество. Некоторые эксперты полагают, что режиму Эмомали Рахмона не угрожают разобщенные и неорганизованные оппозиционные группы внутри страны, тем более, что наиболее яркие деятели оппозиции проживают за границей. Как вы оцениваете состояние таджикского оппозиционного движения? Какое место в этом движении занимает возглавляемая Вами «Группа 24»?

– Я очень хорошо знаю проблемы нашей оппозиции. Одна из самых главных – нехватка активных, открытых и бескомпромиссных лидеров. Слишком много людей в нашей республике слишком долго сидели в норках. И нужен был кто-то, кто открыто скажет – Рахмона и его режим нужно менять. Таджикской оппозиции необходим человек, группа людей, которые бы открыто угрожали нынешнему политическому режиму, а не шептались по углам. Ведь недостатка в оппозиционерах сейчас в Таджикистане нет. Я думаю, 97 процентов таджиков являются оппозиционерами, потому что они не могут достойно жить при существующем режиме, не могут найти работу, растить детей. Нужны теперь те, кто поможет этим 97 процентам изменить Таджикистан к лучшему. Я надеюсь, что эту работу возьмет на себя «Группа 24».

Сегодня задача оппозиционного движения в Таджикистане – не подыгрывать режиму, участвуя в фальшивых выборах, не заниматься межпартийными интригами, а будить народ. Именно такую цель ставит перед собой «Группа 24», в которую входят самые разные политики, бизнесмены, общественные активисты Таджикистана. Наша группа вполне сознательно не стала брать какое-то идеологическое название, чтобы не оттолкнуть никого, чтобы не делить народ на части, на коммунистов, демократов, исламистов, как это было еще недавно. По принципу «разделяй и властвуй» действует команда нынешнего президента республики. Мы пойдем другим путем – объединяя таджиков вокруг идеи революционных перемен.

– Есть ли, на ваш взгляд, реальная оппозиция Эмомали Рахмону в силовых структурах Таджикистана?

– В силовых структурах республики присутствует очень большое недовольство нынешним президентом и созданной им системой, которая обслуживает интересы самого Рахмона и его ближайших родственников. У нас немало друзей и союзников в милиции, армии, спецслужбах Таджикистана, которые помогают оппозиционному движению, понимая, что сохранение нынешнего режима ведет страну к гибели. Я не стану раскрывать подробности сотрудничества оппозиционных групп с патриотически-настроенными офицерами силовых ведомств, скажу лишь, что это честное и надежное партнерство. Уверен, что когда в Таджикистане начнется национально-освободительная революция, ее поддержат очень многие военнослужащие и сотрудники МВД. Я не исключаю, что это произойдет уже через несколько месяцев.

– Таджикистан существует в окружении различных внешних вызовов и угроз. Одной из таких угроз считается «талибская опасность», экспансия со стороны так называемого Исламского государства. Насколько реальна перспектива появления боевиков ИГ у границ Таджикистана и других республик Центральной Азии?

– Угроза со стороны Исламского государства действительно существует. Питательную среду для распространения радикальных религиозных идей в Таджикистане и других странах Центральной Азии создают, прежде всего, коррумпированные бюрократические режимы. Тот же Эмомали Рахмон и его окружение сделали очень многое для того, чтобы молодые таджики уезжали из дома на заработки, в итоге попадая в руки вербовщиков Исламского государства и отправляясь воевать в Сирию и Ирак. Лишив таджикскую молодежь будущего, нынешняя власть оставила ей лишь одну перспективу – рабский труд вдали от родины или гибель в очередном джихаде на Ближнем Востоке. Однако многие из этих «вынужденных джихадистов» возвращаются домой. Думаю, сидящий в президентском дворце в Душанбе человек очень боится мести со стороны этих людей, которых он лишил дома, нормальной семьи и жизни.

– Среди таджикских оппозиционеров становится все более популярной идея сопротивления китайской экспансии. Насколько растущее доминирование Китая в центрально-азиатском регионе на самом деле угрожает независимости и суверенитету Таджикистана? Не пытаются ли китайцы наладить диалог с таджикскими оппозиционерами?

– Сразу скажу, что китайские представители контактов с нами не ищут, а мы не ищем встреч с ними. Китайская экспансия является серьезной угрозой для Таджикистана, да и для других республик Центральной Азии. Мы уже потеряли часть нашей территории, которую действующий президент передал Пекину. Если ситуацию не изменить, если не привести к власти патриотические силы, то перспектива утраты Таджикистаном национального и территориального суверенитета выглядит вполне реальной. В свое время Рахмон сказал в близком кругу, что никогда и никому не отдаст власть, даже если для этого придется по кускам продать Таджикистан. Хотя бы китайцам. Допустить этого мы не имеем права.

На мой взгляд, китайская экспансия в центрально-азиатском регионе угрожает также национальным интересам России. Ведь поглотив Таджикистан, китайцы на этом не остановятся, возьмутся за Киргизию, а это уже традиционная зона влияния Москвы. В будущем Китай будет большой проблемой для России. Поэтому крайне странной выглядит нынешняя российская политика поддержки Эмомали Рахмона. Ведь именно этот человек содействует китайской экспансии в регионе.

– Как вы оцениваете российскую политику в отношении Таджикистана? Контактируют ли сегодня российские власти с таджикской оппозицией, или же, как обычно, делают ставку на сотрудничество исключительно с правящими группами в республике?

– Для таджикского народа Россия была и остается главным другом и партнером на постсоветском пространстве. Москва сотрудничает с президентом Рахмоном, хотя также имеет неформальные контакты и с различными оппозиционными таджикскими политиками и группами. Крайне важно, какую линию выберет для себя Кремль после того, как в Таджикистане начнется национально-освободительная революция. Если Россия по-прежнему будет стремиться сохранить прогнивший рахмоновский режим, тогда не избежать охлаждения отношений между нашими странами. Напротив, если Москва поддержит в грядущих событиях таджикский народ, то наши отношения поднимутся на еще более высокий союзнический уровень.