Петр Мордасов Эксперты Совета по национальной стратегии, фонда «Петербургская политика» и Агентства политических и экономических коммуникаций представили «Рейтинг резонансности информационных конфликтов», в котором собрали и охарактеризовали важнейшие информационные войны минувшего года. По данным политологов, использование медиаресурсов по-прежнему популярно для достижения политических и экономических целей, а количество информационных конфликтов будет увеличиваться.
«Сегодня информационные войны – реальный фактор российской политики. Накал страстей сейчас меньше, чем в 90-е годы, но конфликты с использованием медиаресурсов все равно оказывают существенное влияние на решение аппаратных вопросов и судьбу политиков», – считает генеральный директор Агентства политических и экономических коммуникаций Дмитрий Орлов. По его мнению, громадную роль медиатехнологий продемонстрировал конфликт в Южной Осетии.
Генеральный директор Совета по национальной стратегии Валерий Хомяков прогнозирует, что кризис усилит интенсивность медиасражений: «В условиях, когда активы сжимаются, а ресурсов становится меньше, активность информационных войн будет усиливаться. Особенно в российских регионах, где еще есть что делить».
Президент фонда «Петербургская политика» Михаил Виноградов также считает, что число конфликтов, решаемых при помощи медиасредств, увеличится. Эксперт представил «Рейтинг резонансности информационных конфликтов», подготовленный совместно с Агентством политических и экономических коммуникаций. Информационные кампании оценивались политологами по двум параметрам: насколько широко конфликт был представлен в СМИ и какие последствия медиавойна имела для ее фигурантов. По словам Виноградова, подобные рейтинги планируется готовить раз в месяц.
Самые заметные конфликты прошлого года в зависимости от их эффективности эксперты разделили на четыре группы: высокой, средней, низкой и отрицательной резонансности.
В первом рейтинге высокая степень резонансности (организаторам кампании удалось добиться реальных результатов – кадровых перестановок или аппаратных решений) была характерна для следующих ситуаций: отстрел чиновниками животных в заповеднике Республики Алтай, борьба за контроль над «Аэрофлотом», кампания за смену режима главы Ингушетии Мурата Зязикова.
Средняя степень резонансности (конфликт громкий, но результаты не достигнуты) была характерна для конфликта вокруг Удоканского месторождения, кампании против главы Башкирии Муртазы Рахимова, критики ЕГЭ, ситуации с расколом в Союзе кинематографистов РФ и второго «дела ЮКОСа».
Низкую резонансность (информационная война не имела никакого результата) получила кампания по критике Института современного развития, борьба за контроль над Минфином и полемика вокруг системы ГЛОНАСС.
Отрицательная резонансность (когда результат медийной кампании оказался противоположен желаемому) характерна для «дела «Мечела», провалившейся борьбы против повышения таможенных пошлин на иномарки.
В число конфликтов с низкой резонансностью эксперты также включили кампанию против сенатора Сергея Пугачева, которая оказалась непосредственным образом связана с именами Дмитрия Орлова и Валерия Хомякова.
Напомним, 11 февраля с.г. в Москве прошла пресс-конференция генерального директора Агентства политических и экономических коммуникаций и сопредседателя Совета по национальной стратегии, на которой среди журналистов была распространена папка с копиями неких документов, якобы свидетельствующих о том, что сенатор Пугачев использует подложные документы о своем образовании и ученых степенях, а также скрыл информацию о том, что ранее он был судим, но судимость погашена. Информация об этом сразу появилась в ряде СМИ.
Однако, по словам Дмитрия Орлова, он не обнародовал никаких фактов о Пугачеве и «никаких компрометирующих его материалов никому не предоставлял». Как сообщил «НГ» политолог, он даже не знает, как папка с ксерокопиями неких документов, якобы касающихся Пугачева, появилась в зале: «Вопрос об этом нужно скорее адресовать организаторам пресс-конференции». Хомяков, в свою очередь, отметил, что эксперты проверили распространенные в феврале документы о Сергее Пугачеве и пришли к выводу, что материалы, обнародованные в феврале, как минимум в значительной их части недостоверны: «Эти материалы (или их часть) сфабрикованы для дискредитации Пугачева. Я провел собственное расследование и получил достаточно подлинных документов, которые опровергают бумаги, подброшенные в процессе подготовки февральской пресс-конференции». По словам Хомякова, очевидна несостоятельность обвинений сенатора в наличии судимостей, а также в отсутствии у него высшего образования, ученых степеней кандидата наук и доктора наук. «Я не исключаю, что мы стали жертвами некой комбинации, в том числе и попытки развязывания информационной войны против Пугачева», – сказал политолог.
По словам Михаила Виноградова, вброс информации о Пугачеве можно назвать элементом политической и экономической игры, однако сам конфликт получил невысокий резонанс: «Не секрет, что у Сергея Пугачева много конкурентов. Но если оценивать этот конфликт по нашей шкале, могу сказать, что резонансность кампании против него оказалась низкой. Сенатор эту атаку отбил. Позиции Пугачева ни в бизнесе, в том числе там, где была конкуренция, ни в Совете Федерации, ни в Республике Тыва, которую он представляет, не ослабились».
В истории с Пугачевым политологи поставили точку, однако помимо подобных конфликтов федерального уровня, по словам Валерия Хомякова, существует возможность возникновения информационных войн, способных представлять угрозу для стратегической безопасности и целостности России. Дмитрий Орлов причислил к таким конфликтам регулярные попытки делегитимизации проходящих в РФ выборов, особенно президентских. По мнению Хомякова, сейчас для государства наиболее опасны попытки разбить действующий тандем президента и премьер-министра, которые могут предпринять некоторые заинтересованные в смуте чиновники.
