Александр Бартош
Офицеры вооруженных сил стран НАТО и России обсуждают план проведения совместных военных учений.
Фото из книги «Вооруженные силы Российской Федерации»
Через несколько дней, с 2 по 4 апреля, в Бухаресте состоится ежегодный саммит НАТО. Между тем генеральный секретарь Североатлантического альянса Яап де Хооп Схеффер еще накануне встреч министров обороны (в феврале в Вильнюсе) и министров иностранных дел (в марте в Брюсселе) стран – членов блока определил приоритеты его деятельности в 2008 году. Это – возможное расширение НАТО, стоящие перед ней угрозы и вызовы, защита от компьютерных атак и энергетическая безопасность, а также операции в Афганистане и Косово.
С ДАЛЬНИМ ПРИЦЕЛОМ
Вообще же действия Организации Североатлантического договора на протяжении последних полутора десятков лет свидетельствуют о ее претензиях на некую ключевую роль в процессах, связанных с динамичной трансформацией всей системы международных отношений, для которой, как представляется, характерно действие двух взаимоисключающих тенденций.
Первая связана с укреплением экономических и политических позиций России, Китая, Индии и ряда других государств, их интеграционных объединений, с совершенствованием механизмов многостороннего управления международными процессами. Вторая тенденция проявляется через попытки США и НАТО создать структуру международных отношений, основанную на доминировании на мировой арене развитых западных стран при лидерстве Америки и рассчитанной на односторонние, прежде всего военно-силовые, решения ключевых проблем на планете в обход ООН и основополагающих норм международного права. Так, в 1999 году (что характерно – в период ожесточенных бомбардировок Югославии) в Стратегическую концепцию НАТО был включен тезис о праве альянса без санкции Совета Безопасности ООН осуществлять так называемые гуманитарные интервенции.
Во многом с прицелом именно на такую перспективу были сформулированы и решения по трансформации НАТО после окончания холодной войны, которые содержались в Стратегической концепции, принятой на саммите альянса в Риме в 1991 году. Вскоре деятельность Организации Североатлантического договора стала приобретать конкретную направленность в ходе различных по характеру и размаху операций на Балканах, в Средиземном море, а затем в Афганистане, Ираке и Африке. Менялись и внутренние структуры НАТО.
Одновременно развернулась военная и геополитическая оккупация пространства, которое Россия оставляла по причине своей слабости – начиная с Балкан, Балтики и Черного моря, включая Закавказье и Среднюю Азию. Альянс приступил к планомерной подготовке к выполнению своей новой глобальной роли – обеспечивать интересы Запада и прежде всего США по всему земному шару, утвердить приоритет евроатлантической цивилизации в мировом сообществе.
Военные операции и военно-политическая составляющая трансформации альянса неразрывно связаны и обусловливают весь комплекс мер внутренних и внешних изменений.
Именно военные операции придают новые импульсы деятельности по трансформации НАТО. Опыт, полученный в ходе вмешательство альянса в конфликты на Балканах, во многом предопределил параметры дальнейших изменений блока, что и было отражено в требованиях Стратегической концепции, одобренной на саммите НАТО в Вашингтоне 23–24 апреля 1999 года. С учетом растущих глобальных устремлений НАТО в концепции нашли отражение следующие политические элементы:
– широкий подход к безопасности, включающий политические, экономические, социальные и экологические факторы, а также аспект обороны Североатлантического союза;
– твердое обязательство развивать трансатлантические связи;
– поддержание военного потенциала Североатлантического союза для обеспечения эффективности его военных операций;
– развитие европейского военного потенциала в рамках Североатлантического союза;
– поддержание адекватных структур и процедур для предотвращения конфликтов и кризисного регулирования;
– эффективные партнерские отношения со странами, не входящими в НАТО, основанные на сотрудничестве и диалоге;
– расширение Североатлантического союза и политика «открытых дверей» по отношению к потенциальным новым членам;
– продолжение усилий в области широкомасштабного контроля над вооружениями, разоружения и заключения соглашений о нераспространении вооружений.
Исходя из Стратегической концепции, практические действия по трансформации были в последующие годы детализированы в рамках комплекса инициатив и мер, принятых на форумах НАТО в Праге, Стамбуле, Норфолке, Мюнхене, Риге.
СФЕРА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ – ЗЕМНОЙ ШАР
Серьезный импульс данному процессу придали события 11 сентября 2001 года. Именно под предлогом борьбы с международным терроризмом во многом формируются направленность и новая динамика трансформации НАТО, которая сегодня затронула практически все аспекты деятельности Североатлантического союза. К числу других факторов, определяющих параметры трансформации, в альянсе относят усиление угрозы применения оружия массового уничтожения и необходимость создания нового оперативного потенциала в важнейших областях военной деятельности.
Вместе с тем продолжается расширение сферы действия блока, в том числе и за счет приема республик бывшего СССР, через программу «Партнерство ради мира» (ПРМ), Совет Евроатлантического партнерства (СЕАП), углубление отношений с Россией, Украиной и другими государствами, Средиземноморский диалог и Стамбульскую инициативу о сотрудничестве. В развитие идей о глобальной роли НАТО на форуме альянса в Рейкьявике 14–15 мая 2002 года было заявлено, что союзники готовы участвовать в операциях за пределами своей традиционной зоны ответственности. Вскоре НАТО приняла на себя обязательства по выполнению различных задач в Афганистане, Ираке, Судане и Пакистане. Таким образом наполняется конкретным содержанием официально провозглашенная основная роль альянса: быть готовым к вмешательству по всему земному шару.
По программе внешней трансформации НАТО развиваются и СЕАП-ПРМ, которые в 1990-х годах активно использовались альянсом главным образом для подготовки очередного приема в свои ряды новых членов. Заявляя о планах дальнейшего укрепления политики партнерства, Брюссель намерен активно развивать связи как с государствами Евроатлантического региона, так и странами «большого» Средиземноморского региона, с международными организациями: ООН, ЕС, ОБСЕ. К сожалению, вне списка международных организаций – партнеров НАТО пока остается ОДКБ.
Все чаще упоминаются и новые партнеры, так называемые «контактные страны» – Япония, Южная Корея, Австралия, Новая Зеландия, Пакистан, Китай. Вполне вероятно, что наряду с сотрудничеством по традиционным темам (борьба с терроризмом и распространением оружия массового уничтожения), этим государствам может быть предложено и некое «расширенное партнерство», например, участие в проектах по развертыванию в Азиатско-Тихоокеанском регионе совместной системы ПРО.
Сегодня НАТО, не обращая внимания на известную позицию России, продолжает целеустремленно продвигаться на восток к границам РФ, осваивать инфраструктуру, доставшуюся странам-новобранцам в наследство от Вооруженных сил СССР и Организации Варшавского договора, планировать строительство новых объектов ПВО и ПРО, военно-морских и военно-воздушных баз.
На пражском саммите принимается ключевое решение – начать процесс модернизации, направленный на наращивание у НАТО потенциала для реализации амбициозных целей и задач союза. Согласован комплекс мер по повышению военного оперативного потенциала Организации Североатлантического договора. Приняты Пражское обязательство о потенциале, а также решения о создании Сил реагирования НАТО и об оптимизации военной структуры управления объединенными вооруженными силами Североатлантического союза. Фактически эти три инициативы по трансформации военных сил и средств являются ключевыми для адаптации военного потенциала НАТО.
На саммите в Риге Силы реагирования НАТО объявлены полностью готовыми к применению, а это значит, что в распоряжении альянса теперь имеются более чем 20 тыс. солдат и офицеров, готовых в любой момент быть задействованными для решения широкого спектра задач.
Реорганизация командных органов альянса нацелена на создание принципиально новой структуры управления, способной на систематической и постоянной основе содействовать трансформации военного потенциала по мере определения новых потребностей. С этой целью, в частности, совершенствуется система связи и взаимодействия между командованиями ОВС НАТО и шестью региональными командованиями вооруженных сил США по всему миру (Северным, Тихоокеанским, Центральным, Европейским, Африканским и Южным).
С учетом опыта операций на Балканах и в Афганистане делаются важные практические шаги по совершенствованию способностей альянса по глобальному формированию сил. При этом серьезное внимание уделяется так называемой проблеме предсказуемости объема и сроков предоставления сил и средств, выделяемых каждым союзником для участия в операциях НАТО.
На расширение глобальных возможностей альянса направлены новые шаги в отношениях НАТО со странами – членами СЕАП-ПРМ.
Так, например, непосредственно затрагивает интересы нашей страны решение Североатлантического союза уделять больше внимания странам СЕАП-ПРМ, расположенным на Кавказе и в Центральной Азии, и назначить специальных представителей НАТО по обоим регионам.
Практически в формат партнерства переведены и отношения со странами – участницами Средиземноморского диалога: Алжиром, Египтом, Израилем, Иорданией, Мавританией, Марокко и Тунисом. В этом контексте провозглашен курс на более эффективное взаимодействие по вопросам безопасности, включая борьбу с терроризмом.
Делаются шаги по дальнейшему расширению географии интересов НАТО и в восточном направлении. Руководители Североатлантического союза выдвинули Стамбульскую инициативу о сотрудничестве, которая нацелена на так называемый «Большой Ближний Восток» и ставит задачу наращивания практического сотрудничества с заинтересованными странами, прежде всего с государствами Совета сотрудничества стран Персидского залива.
В рамках трансформации альянса осуществляется поступательное развитие отношений стратегического партнерства между НАТО и ЕС. Эти отношения можно характеризовать как наиболее продвинутые в контексте взаимодействия между альянсом и другими международными организациями. Основой таких отношений является совместная декларация по европейской политике безопасности и обороны, определяющая практические вопросы сотрудничества между ними в области предотвращения конфликтов и кризисного регулирования.
СОТРУДНИЧЕСТВО НЕИЗБЕЖНО
Важно отметить, что в принятом в НАТО широком определении безопасности помимо сферы обороны признается высокий удельный вес политических, экономических, социальных и экологических факторов, важность международного сотрудничества. Однако на фоне грядущих геополитических потрясений и необходимости противопоставить им надежные механизмы международного сотрудничества весьма неубедительно, к сожалению, выглядят результаты партнерских отношений между НАТО и Россией. А ведь развитие партнерства между Брюсселем и Москвой с целью поиска совместных подходов к общим вызовам безопасности было провозглашено одной из ключевых целей в контексте трансформации альянса.
Считалось, что создание в мае 2002 года Совета Россия–НАТО (СРН) ознаменует начало прагматических отношений, главное внимание в которых будет уделено таким видам деятельности, как защита от терроризма, военная реформа, нераспространение оружия массового уничтожения, военное сотрудничество и учебная подготовка, гражданское чрезвычайное планирование, противоракетная оборона на театре военных действий, а также подготовка к возможным новым совместным миротворческим операциям.
Каковы итоги на сегодняшний день? Пока в «сухом остатке»: взаимодействие миротворцев на Балканах, соглашение по спасанию на море, диалог и несколько совместных учений в области ПРО, контакты по нескольким проектам военно-технического сотрудничества и чрезвычайному гражданскому планированию, совместный документ о борьбе с международным терроризмом, участие российского корабля в операции «Активные усилия», успешное осуществление пилотного проекта СРН по совместной подготовке кадров для антинаркотических структур Афганистана и транзитных стран Центральной Азии, содействие со стороны НАТО в социальной адаптации уволенных в запас военнослужащих Российской армии.
Это не мало, если учесть, что начинали даже не с нуля, а с накопленного десятилетиями негативного потенциала взаимного недоверия. Сегодня между Россией и НАТО хотя и имеются определенные противоречия, ситуация далека от времен холодной войны, когда между Москвой и Брюсселем практически не существовало нормального диалога.
Однако переход к более масштабным совместным проектам пока все же относится к области благих пожеланий. Несмотря на то что Россия и НАТО признают жизненную важность сотрудничества и отсутствие ему альтернативы, наработанные результаты, к сожалению, дают мало оснований для оптимизма. По-видимому, внутри альянса все еще сильны позиции «коалиции желающих» обслуживать интересы США и все еще слаб голос стран, стремящихся к развитию более продуктивных и взаимовыгодных отношений с Россией. Следствием этого и является невысокая пока результативность партнерства Россия–НАТО.
Приведенный анализ направленности трансформации альянса вовсе не означает, что Россия должна сворачивать наработанные с НАТО проекты и наглухо отгородиться от Организации Североатлантического договора. Для России политическая важность НАТО возрастает. Североатлантический союз на сегодняшний день является одной из немногих международных организаций, которой удается совмещать разнообразный спектр задач и миссий в условиях глобализирующегося мира. Объективно альянс является важным фактором на мировой арене и в Евроатлантическом пространстве. Многие страны НАТО – наши близкие, а то и непосредственные соседи.
Таким образом, надо сотрудничать с НАТО в том объеме и по тем вопросам, которые потребны и выгодны нам с точки зрения наших национальных интересов, и одновременно противодействовать всем попыткам навязывать России решения, которые не соответствуют ее целям. Ни эйфории, ни слепого отторжения в отношении сотрудничества России с НАТО быть не должно. Должна быть четко выверенная прагматическая позиция. При всех обстоятельствах нам нежелательно обособляться от Запада. России нужна многовекторная политика, которая должна определяться исключительно собственными национальными интересами.
Следует признать, что военно-политическая обстановка в мире складывается не в пользу России, а сотрудничество с Западом не привело к снижению военной опасности. Возрастают угрозы от развитых и развивающихся государств.
В целом анализ масштабов и направленности внутренней и внешней трансформации НАТО свидетельствует о глобализации интересов альянса, что создает предпосылки для конфликта интересов в различных районах мира, включая постсоветское пространство и приграничные с Россией регионы
В НАТО приоритетное внимание уделяется наращиванию потенциала воздушно-космических средств нападения и обороны при дальнейшем совершенствовании сил общего назначения. При этом по мере наращивания военного потенциала блока все более очевидной становится неадекватность имеющихся сил и средств альянса официально заявленным угрозам безопасности. Накопленный блоком совокупный военный потенциал уже сегодня во много раз превышает потребности для проведения антитеррористических операций, локальных конфликтов или противодействия распространению ОМУ. Можно принимать к сведению заверения руководителей альянса об отсутствии у НАТО агрессивных намерений. Вместе с тем намерения – категория переменчивая, а потенциал ОВС НАТО неуклонно наращивается и совершенствуется. Какое применение ему будет найдено, покажет время.
В сложившихся условиях сохранение необходимого потенциала сдерживания стратегических ядерных сил России, поддержание высокой боеготовности ВС РФ является одной из важнейших военных и военно-политических задач нашего государства. Для ее решения необходимы целенаправленные усилия в экономическом плане и политическая воля руководства страны, четкое определение основных приоритетов строительства Вооруженных сил РФ в военной доктрине.
Угрозы национальной безопасности России объективно существуют и реализуются не только военными средствами, а главным образом скрытыми и открытыми методами политико-дипломатического, экономического, информационного воздействия, различными подрывными действиями и вмешательством во внутренние дела других стран. В связи с этим интересы безопасности РФ требуют не только оценить, но и определить адекватные меры реагирования на эти угрозы. Поэтому нет альтернативы безусловного отстаивания суверенитета и национальных интересов России при любых обстоятельствах.
В этих условиях задача российской дипломатии, в том числе военной, заключается в том, чтобы, не подогревая страсти вокруг имеющихся с НАТО противоречий, упорно искать точки соприкосновения и диалога с альянсом, памятуя при этом, что дипломатические победы достигаются большим трудом и требуют иногда большого времени. Необходимо постоянно убеждать партнеров в том, что планируемые в рамках трансформации Североатлантического блока мероприятия разрушают устоявшуюся систему коллективной безопасности и возвращают нас к самым худшим временам холодной войны.
