Любой конфликт уникален

– Господин Сэмнеби, вы прекрасно говорите по-русски┘

– Я давно знаком с вашей страной. Когда я работал в шведском посольстве в СССР, меня часто принимали за прибалта.

– Как, по-вашему, возможна ли в ближайшее время нормализация российско-грузинских отношений?

– Думаю, что это вполне возможно.

– Несмотря на то, что президент Саакашвили говорил в Европарламенте о ГУЛАГе, этнических чистках и имперских амбициях России? Разве это начало «нормального разговора»?

– Безусловно, язык диалога должен быть толерантным. Но я надеюсь, что Россия осознает, что каждый шаг с ее стороны может восприниматься большой угрозой в маленькой Грузии. Так же, как и каждый шаг со стороны Грузии может восприниматься угрозой в Абхазии или Южной Осетии.

– Насколько эффективно участие ООН и международного сообщества в разрешении замороженных конфликтов, учитывая усиление позиций ЕС в регионе? Может ли в этом смысле помочь пример Косово?

– Абхазским конфликтом уже занимаются в Совете Безопасности ООН, в Абхазии есть миссия ООН и так далее. Другими конфликтами – Южной Осетией и Нагорным Карабахом – занимается ОБСЕ. Однако Косово – особый случай. С самого начала международное сообщество приостановило суверенитет Сербии над Косово. Такого не было в других конфликтах, и это только одно из различий. Большинство конфликтных ситуаций уникальны и имеют свои характеристики, свою историю, поэтому нельзя пользоваться одной моделью во всех случаях. Но есть некоторые принципы международного права, которые должны быть соблюдены при решении всех конфликтов, и это база решений. То, что сейчас есть твердые и надежные контакты с ЕС, поможет создать новые возможности, уверенность в позитивном смысле.

– А вам не кажется, что именно эта уверенность питает риторику президента Саакашвили? Не придают ли ему стоячие овации европарламентариев силы конфликтовать с Россией?

– Помимо чувства безопасности, которое придают отношения с Евросоюзом, странам надо соблюдать те условия, которые оговариваются в соглашениях. Это и права меньшинств, и права человека. Но не только Грузия должна стараться исправить ситуацию. Все стороны должны поразмышлять, как вернуть отношения в нормальное русло. Это касается и России. Я очень надеюсь, что российские санкции будут сняты и откроется путь к нормальному диалогу между Грузией и Россией.

– Как отразится вступление в НАТО на взаимоотношениях двух стран?

– Во-первых, Грузия еще не член НАТО. У нее пока лишь интенсифицированный диалог с альянсом. Я иногда удивляюсь, какую резкую реакцию Москвы вызывает возможное членство в НАТО бывших республик СССР. Мы живем в новом мире, и это не мир холодной войны, в котором было противостояние военных блоков. НАТО – организация, которая тесно сотрудничает и с Россией. Поэтому я не вижу причин, почему НАТО может быть угрозой для России.

– Не будет ли у президента Саакашвили соблазна решать проблемы Южной Осетии и Абхазии военным путем, если усилится военная мощь Тбилиси?

– НАТО менее всех заинтересована в военных столкновениях и конфликтах на своей территории и на территории своих потенциальных партнеров. Наоборот, потенциальное членство в НАТО должно побуждать решать проблемы исключительно путем переговоров. Вообще для решения замороженных конфликтов было упущено много возможностей за последние десять лет. Грузия должна не только заявлениями показать, что считает жителей этих территорий своими гражданами. Они должны пользоваться всеми правами меньшинств и автономии. Перспективы, которые сейчас открываются благодаря ЕС, помогут в этом, так как грузинское общество будет развиваться и изменится коренным образом в плане благосостояния.

– Каковы будут источники роста этого благосостояния?

– В свое время про страны Прибалтики говорили, что там тоже нет природных ресурсов, но они процветают. Ситуация в Грузии будет улучшаться по мере углубления интеграции с ЕС. Грузинское общество будет меняться и психологически. Сегодня во многом риторика Тбилиси объясняется тем, что страна чувствует себя уязвимой, но по мере развития связей это чувство беззащитности будет уменьшаться. Ситуация не нормальная, когда граница закрыта и нет транспортного сообщения, а в России не покупают товары, к которым люди давно привыкли.

Брюссель