«Неправильное правление всегда плохо кончается»

Министр экономики Грузии не жалеет о принятом год назад решении.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

- Каха Автандилович, когда год назад произошла «революция роз», вы находились в России. Как вы восприняли это событие?

– С радостью. Потому что всегда считал, что неправильное правление рано или поздно плохо кончается. Так случилось в 1917 году, когда отрекся Николай II. Так было в 1991-м, когда коммунисты просто «растворились». Так случилось и в прошлом году, когда народ выразил недоверие властям Грузии. Но мой оптимизм нарастал со временем, потому что я стал видеть не только слова, но и дела.

– По-вашему, какие наиболее значительные ошибки были у прежней власти?

– Политиканство и коррупция. Даже не столько сама коррупция как таковая, сколько терпимость к коррупции.

– А правда, что вы настолько негативно относились к режиму Эдуарда Шеварднадзе, что отказывались принимать «гонцов» прежнего режима?

– Нет, ничего такого не было. Никто ко мне ни с какими официальными или неофициальными серьезными предложениями не обращался. Это, кстати, говорит о неэффективности того режима.

– А несерьезные предложения были?

– На уровне разговоров или даже слухов. Кто-то кому-то сказал: «А не мог бы Каха Бендукидзе быть послом Грузии в России?» Предложения такого рода, естественно, так не делаются.

– А у вас не возникало желания как-то помочь находящейся в плачевном положении Грузии, с каждым годом все глубже и глубже погружавшейся в болото?

– Чем помочь? Советы хороши, если в них есть потребность и им будут следовать. Вот, например, показательная история с Лешеком Бальцеровичем. Он с группой экспертов провел полтора года в Грузии. Советы и рекомендации выдающегося экономиста и реформатора оказались никому не нужны. Если вы мне подарите книгу о том, как отращивать волосы, я ее отложу в сторону, поскольку это меня не волнует. Что можно было посоветовать прежним властям в сфере борьбы с коррупцией, если такое положение их устраивало?

– Говоря о помощи, я имел в виду открытие предприятий, создание рабочих мест...

– Бизнесом в Тбилиси занималась моя сестра. Я помогал ей на начальном этапе. Это был строительный бизнес. Сам же, находясь за рубежом, я не мог этим заниматься. А управлять предприятием в Грузии, живя за ее пределами, в условиях тотальной коррупции очень тяжело.

– Приглашение на должность министра экономического развития для вас было неожиданностью?

– Конечно. Думаю, оно было неожиданным и для самого премьер-министра.

– А как возникла эта идея?

– Наверное, лучше об этом у премьер-министра спросить.

– Не жалеете, что приняли это приглашение?

– Нет.

– Нынешнее правительство не избежало ошибок? Может, уже надо что-то исправлять?

– Потому мы и члены правительства, чтобы выявлять какие-то ошибки и исправлять их. Там, где я вижу какие-то ошибки, я обращаю на них внимание членов правительства. И когда мне удается убедить их или они сами думают так же, как и я, то это в конце концов выливается в какие-то законы или постановления, с помощью которых мы надеемся исправить положение.

– Почти сразу после вступления в должность вам то ли приписали, то ли вы действительно обронили фразу о том, что возвращение Абхазии в конституционное пространство Грузии на данном этапе – дополнительная головная боль...

– Нет, это неправда. Были люди, которые со мной боролись. Они имитировали мое интервью какому-то несуществующему информационному агентству. Потом несуществующее интервью было перепечатано в абхазских СМИ. Но я этого никогда не говорил. Я думаю, что незаживающая рана – территориальная раздробленность – одно из серьезнейших препятствий для развития нашей экономики. И здесь важно, чтобы у нас была правильная стратегия работы с беженцами. Нужно, чтобы возникала оседлость. В том числе и с приобретением недвижимости, которая принадлежит государству и которую сейчас они занимают. Например, недавно группа беженцев выкупила здание, которое занимала, по цене, уступающей реальной стоимости. Мы пошли им навстречу. И сейчас мы рассматриваем еще несколько аналогичных предложений. Либо мы должны предоставить им альтернативное жилье. Я считаю, что такая концепция в отношении беженцев должна активно развиваться.

– Реально ли осуществление каких-то экономических проектов в неподконтрольной Южной Осетии? Ведь деньги на это выделены европейскими донорами. Что конкретно там можно сделать?

– Дело в том, что многое зависит от политической ситуации в регионе. А конкретно можно заняться строительством дорог, линий электропередачи, вовлечением населения в торговлю с активным привлечением частного капитала. Это основные направления. Кроме того, мы обсуждали возможность реализации сразу нескольких программ по Южной Осетии. Речь идет о создании инвестиционного фонда на коммерческой основе, который способствовал бы созданию новых бизнесов, расширению существующих. Понятно, что у Южной Осетии есть экономический потенциал – животноводство, сельское хозяйство, определенное промышленное производство, транзит. И это надо развивать...

Тбилиси