Ташкент взял курс на сближение с Японией

Ислам Каримов и Дзюнъитиро Коидзуми за последние несколько лет не раз поднимали тост за дружбу.
Фото Reuters

Недолгий и вялый роман западных демократий с Узбекистаном, кажется, подходит к концу. Надежды Америки и Европы повлиять на авторитарный режим президента Ислама Каримова в плане его демократизации выглядят явно неосуществимыми. Убедившись в этом, Запад пошел по пути сокращения экономической помощи Ташкенту.

Так, весной нынешнего года Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) принял решение приостановить выделение кредитов на большинство своих проектов в Узбекистане. Этого, впрочем, следовало ожидать: еще в прошлом году западноевропейские финансисты предупредили Ташкент, что выделение кредитов ставится в прямую зависимость от ослабления существующего в стране политического прессинга и ускорения экономических реформ. А после недавнего визита помощника госсекретаря США Элизабет Джонс в Узбекистан Вашингтон решил прекратить военную и экономическую помощь своему стратегическому центральноазиатскому партнеру по войне с терроризмом. Как сообщила лондонская «Файнэншл таймс», Белый дом, дескать, в очередной раз убедился в «отсутствии прогресса в проведении демократических реформ». Больше всего Запад шокировало то, что власти Узбекистана не хотят допустить к участию в предстоящих парламентских выборах ни одну оппозиционную партию.

Западные наблюдатели считают, что все это сильно «подмочило и без того неблагоприятный имидж Узбекистана на международной арене». Создается, однако, впечатление, что в самом Ташкенте особо горевать по этому поводу не намерены. С одной стороны, Узбекистан пытается реанимировать традиционные отношения с Россией, а с другой – активно ищет новых политических и экономических партнеров на Востоке. Эти инициативы выглядят пока довольно успешными. Во всяком случае, в последнее время все больше внимания к этой стране проявляют Китай и Япония. Так, например, месяц назад, во время очередного саммита ШОС в Ташкенте, Пекин на самых льготных условиях выделил Узбекистану 4 млн. долл., продемонстрировав тем самым свою заинтересованность в развитии связей с Ташкентом.

Еще более серьезные планы связывает с Узбекистаном Япония. За весь постсоветский период эта страна направила на развитие Узбекистана более 1,5 млрд. долл. А недавно появилась информация, что Ташкент планирует привлечь кредиты Японского банка международного сотрудничества (JBIC) на общую сумму 592,9 млн. долл. С этой целью узбекское правительство приняло специальное постановление «О создании комитета по сотрудничеству с Японией», который возглавил вице-премьер, министр экономики республики Рустам Азимов. Утвержден перечень из 13 проектов, намеченных к реализации с финансовым участием JBIC, общей стоимостью 1,291 млрд. долл.

Симптоматично, что первоочередные проекты по инвестированию местной экономики связаны с совершенствованием топливно-энергетической сферы Узбекистана. В частности, «Узбекнефтегаз» планирует в течение пяти лет привлечь кредит JBIC для модернизации системы магистральных газопроводов в республике стоимостью 100 млн. долл. Кроме того, около 200 млн. долл. узбекское правительство планирует направить на модернизацию объектов электроэнергетики.

Следует отметить, что японская сторона никогда не ставила свое экономическое сотрудничество с Ташкентом в зависимость от уровня развития узбекской демократии. Поэтому Токио мало волнуют проблемы соблюдения прав человека и свободы слова в Узбекистане. Зато его колоссальные запасы энергоносителей становятся все более привлекательными, особенно в свете осложнения ситуации в ближневосточных странах – традиционных поставщиках нефти и газа в Японию.

Похоже, что в обозримой перспективе Узбекистан, используя японские кредиты, способен стать одним из ведущих поставщиков энергоносителей на Дальний Восток. Однако выход на дальневосточные рынки может быть осуществлен лишь двумя путями – либо через Россию, либо по территории Китая. Поэтому вполне оправданно предположить, что уже скоро между Москвой, Пекином и Токио развернется серьезная конкуренция в борьбе за узбекские ресурсы. Характерно, что потенциальных соперников в равной степени мало волнует степень демократичности местного режима.

Впрочем, нельзя не учитывать, что в этом соревновании прямо или косвенно, но неизбежно примут участие и Соединенные Штаты, которым не безразлично, по каким путям пролягут маршруты будущих стратегических нефте- и газопроводов. В этом смысле фактор американского военного присутствия в Узбекистане, где на базе в Ханабаде расквартированы 3 тыс. американских солдат, играет немаловажную роль. Этот контингент должен находиться здесь до окончания антитеррористической операции в Афганистане, то есть, мягко говоря, еще очень долго.

Вряд ли Вашингтон обрадуется перспективе поставок узбекского газа в Китай. Не секрет, что безуспешные попытки Пекина расширить экспорт газа из России во многом до сих пор остаются безрезультатным из-за неафишируемого, но очень последовательного противодействия США. Именно это обстоятельство в значительной степени тормозит, например, принятие решения о строительстве газопровода Ангарск–Дацин. С этой точки зрения вполне логично, что американцы могли бы поддержать в будущем планы прохождения новых энергетических инфраструктур по российской территории, откуда затем газ можно поставлять в Японию и другие государства – союзники США в обход Китая. Само собой разумеется, за это Вашингтон непременно потребует от России очередных уступок, поскольку для Москвы выгоды от этого варианта очевидны. В результате контроль над энергодобывающей сферой и экспортом энергоносителей из Узбекистана будет поделен между Россией и Америкой. В этом случае углубление противоречий между Москвой и Пекином становится неизбежным.

Таким образом, планы Японии по модернизации узбекской экономики в целом, и энергодобывающей сферы в частности, отнюдь не являются сугубо двусторонним делом Токио и Ташкента. Уже очень скоро это сотрудничество поставит Узбекистан в центр новой геополитической интриги.