Михаил Маргелов В эпоху «электронной глобализации» распространилось мнение, что геополитика себя изжила. Аргументы при этом сводятся к тому, что теперь для доступа к ресурсам любой страны не нужно ни прямо, ни косвенно в ней присутствовать.
Но, чтобы информация была принята, а содержащаяся в ней установка выполнена, в месте получения нужен лояльный адресат. Иначе посланный сигнал будет всего лишь спамом, засоряющим всемирную паутину. Международный порядок, конечно, устанавливается не в виртуальном, а в реальном пространстве. Интерес к территориям с их ресурсами или транзитами у мировых игроков не остывает. Неважно, кем этот интерес подогревается – государствами или наднациональными институтами.
По старым геополитическим чертежам возводятся новейшие глобальные конструкции по осям Восток–Запад и Север–Юг, идет вытеснение России на северо-восток. Стремление совокупного Запада идет не только путем расширения НАТО и Евросоюза, но проявляется и в активных, возглавляемых США действиях на всем постсоветском пространстве.
СНГ входит в число естественных приоритетов внешней политики России. Ее интересы здесь непосредственно пересекаются с интересами США, а вслед за ними ЕС и НАТО. Причем политика России отягощена недавним союзным прошлым, ведется инерционно, с постоянной оглядкой на угрозу обвинений в империализме, в «непризнании новых политических реалий» и проч. А США совершенно открыто следуют, «без всяких приседаний», четкой геополитической установке. Суть ее – вторжение в Евразию и нейтрализация полюса, представляющего потенциальную угрозу американскому доминированию в однополярном мире.
В последнее время Москва перестала «стесняться» своих национальных интересов, в том числе и в СНГ. Такие же интересы обнаружились и у бывших союзных республик, что создало предпосылки для нормальных консенсусных отношений.
Правда, лидеры этих государств, понимая объективность соперничества России и США на постсоветском пространстве, используют возможность торговать геополитическим положением своих стран. В ход идут лозунги о благе народов и даже о продвижении модернизации. Зная особенности политической культуры и некоторые свойства элит бывших союзных республик, можно полагать, что главные мотивы торга – стремление лидеров новых стран обрести безальтернативность и «несменяемость».
Бывшие союзные республики следуют советской модели, выколачивая из Москвы льготы и преференции, на предоставление которых приходится соглашаться. Причем главам стран СНГ не обязательно открыто шантажировать бывшую метрополию возможностью своей западной ориентации. Просто эти страны географически расположены так, что Россия вынуждена поддерживать их – ради стабильности по южным или западным границам. И даже деликатничать в разрешении проблем разной степени ущемления прав русских, волей судеб оставшихся в ближнем зарубежье.
Режимы эти в большинстве своем авторитарны, а сами государства (за исключением, может быть, Казахстана) модернизируются слабо. Оппоненты власти в этих странах настроены антироссийски. Поэтому надежность позиций России там определяется устойчивостью позиций местных режимов. Политически союзнические и экономически покровительственные отношения со многими странами СНГ в известной степени подрывают авторитет России на западном направлении ее политики. Приходится сопоставлять выигрыши от стабильности с проигрышами в репутации.
Но и в этих условиях интересы России в СНГ заявлены. Нам хотелось бы если не дружеских, то корректных отношений. Мы заинтересованы в бесконфликтности постсоветского пространства, поскольку следствием таких конфликтов может быть нежелательное вовлечение в них России. Россия – против каких-либо угроз со стороны бывших союзных республик, в том числе и со стороны сил, которые могут использовать их территории для транзитных антироссийских акций.
Москва прилагает усилия по созданию общей системы безопасности в СНГ и единого экономического пространства, в состав которого уже вошли Россия, Белоруссия, Казахстан и Украина. Но бесконфликтности и интеграции на постсоветском пространстве мешают геополитический рынок с участием в нем западных покупателей и связанная с этим непредсказуемость поведения руководителей отдельных стран СНГ.
Примером такого торга может служить поведение руководства Молдавии, которое (не без участия западных советников) в одну ночь отклонило ранее устраивавший его российский проект урегулирования в Приднестровье.
Долгое время Минск считался самым верным союзником Москвы в СНГ. Внешнеполитический курс Белоруссии был в орбите внешнеполитического курса России. Проект Союзного государства признавался мировым сообществом в качестве главного геополитического проекта в рамках Содружества. Запад, конечно, критиковал президента Белоруссии, включив его в ряд «последних диктаторов», таких как Саддам и Милошевич. Но портить из-за Лукашенко отношения с Россией Запад не хотел. Лукашенко это вполне устраивало. Под прикрытием переговоров об интеграции он укреплял личную власть. На попытки получить прямой ответ о форме и содержании союза последовала нервическая словесная реакция Лукашенко. А его выражения по поводу «спора хозяйствующих субъектов» двух независимых стран в дипломатическом лексиконе обычно предшествуют объявлению войны.
Пикировка навела Запад на мысль, что Лукашенко как надежный партнер добровольно уходит из российской орбиты. И теперь чиниться с ним нечего: очередное предложение на геополитическом рынке СНГ созрело. Была срочно консолидирована оппозиция, причем одновременно и пророссийская, и антироссийская. На политическом горизонте президента Белоруссии замаячила «бархатная революция».
Всякая революция – это государственный переворот, смена власти. Так что эволюция предпочтительнее и в российско-белорусских отношениях. Лишь бы она не стала политическим застоем, который легко превращается в плохо прогнозируемый «политический отстой».
