Минск как плацдарм для российского наступления

В числе мероприятий Минского саммита СНГ среди многих прочих были и не слишком афишируемые, как, например, встреча президента России с лидерами государств Закавказья в формате "Кавказской четверки" и трехсторонняя беседа Владимира Путина, Гейдара Алиева и Роберта Кочаряна, обсудивших судьбу карабахского урегулирования. То, что в обоих случаях эти переговоры не получили широкого резонанса, понятно: специфичность проблематики и неизбежная закрытость вопросов, имеющих в основе военно-политическую составляющую, заведомо уменьшают их привлекательность в глазах массового потребителя продукции СМИ и самих журналистов, но зато повышают реальную значимость и важность.

Совершенно очевидно, что Минский саммит стал весьма удобным поводом для Москвы попытаться в очередной раз перехватить у Вашингтона роль "главного миротворца" на постсоветском пространстве. Возможно, конечно, что это происходит и не без одобрения (по крайней мере - молчаливого) самой американской стороны: известно, что администрация президента Буша в значительной степени пересмотрела недавние внешнеполитические приоритеты, и совсем не исключено, что бремя миротворчества на геополитическом поле, на котором Россия вполне обоснованно претендует на лидерство, Вашингтон полагает целесообразным возложить на Москву.

Другой вопрос - сумеет ли Россия на сей раз "влить новое вино" в весьма потрепанные "мехи" буксующего переговорного процесса. На сей раз президент Владимир Путин общался с южнокавказскими коллегами не только в формальной обстановке, но и "за чашкой чая", а глава российского внешнеполитического ведомства Игорь Иванов оговорился, что Москва по-прежнему готова оказывать сторонам противостояния всяческую помощь и поддержку в достижении мира, но без какого-либо принуждения, и окончательное решение могут принять лишь они сами.

Нет уверенности, что очередная активизация российской дипломатии на "карабахском направлении" обречена на удачу. Во-первых, Россия явно стремится ограничить миротворческий формат, де-факто исключив из него сам Нагорный Карабах, а во-вторых, не устает твердить о необходимости "более сбалансированного подхода" к сторонам конфликта. На деле это означает, что Кремль стремится расширить и укрепить свои отношения с Азербайджаном, что неизбежно и ощутимо ослабит позиции Армении.

Кроме того, не видно, чтобы в недрах российского внешнеполитического ведомства вызревали новые, нетривиальные подходы, чем-либо принципиально отличающиеся от традиционных и уже доказавших свою, мягко говоря, малую действенность. По словам Игоря Иванова "Кавказ неразделим, на самом деле все проблемы там взаимосвязаны, и необходимо думать о решении вопросов, связанных со стабильностью в регионе". Если учесть, что руководитель российской дипломатии при этом рассматривает карабахскую, абхазскую и приднестровскую проблемы как имеющие единую "конфликтологическую генетику", станет ясно, что слишком большой оптимизм по этому поводу был бы вряд ли уместен. Совершенно очевидно, что при всем своем сходстве все конфликты на постсоветском пространстве имеют принципиально важные специфические нюансы, не позволяющие разработать общий для всех рецепт умиротворения.

Тем не менее участники "четверки" договорились до конца нынешнего года провести еще одну встречу. Можно предположить, что основной интерес Москвы, заставляющий в некоторой мере пересмотреть приоритеты в Кавказском регионе, связан все-таки не с Карабахом, а с чеченским вопросом. И в этой связи знаковым выглядит общение президента Путина с Эдуардом Шеварднадзе, причем не только в формате "четверки", но и один на один. Всеобщее убеждение состоит в том, что в ходе последней встречи говорили о возможности отмены введенного Россией визового режима. Нет сомнений, что эта проблема действительно затрагивалась, но сомнительно, чтобы визовый режим был вскоре отменен. Это может произойти лишь после заключения двустороннего Большого договора, проект которого уже одобрен грузинским парламентом и сейчас рассматривается российской стороной. Последняя предлагает внести в название документа, помимо традиционных "...о дружбе и сотрудничестве" вполне знаковую формулировку относительно "взаимной безопасности". Насколько можно понять, Тбилиси готов согласиться с такой "правкой", но неизвестно, в чем это будет выражаться на практике. Очевидно лишь, что возможное потепление в перспективе ныне достаточно напряженных российско-грузинских отношений будет выгодно и Москве, и Тбилиси. И дело, конечно же, не в визовом режиме как таковом, который является лишь инструментом, с помощью которого надеются решить (возможно, небезосновательно) много более важные проблемы. Дело в сближении позиций Москвы и Тбилиси в контексте разрешения, с одной стороны, абхазского, а с другой - чеченского противостояния. И, кажется, обе стороны в принципе желали бы именно такого развития событий. Быть может, именно ради демонстрации доброй воли Кремль недавно согласился с грузинскими предложениями относительно очередности вывода российских баз. Это согласие, безусловно, стало довольно ощутимым компромиссом со стороны России, но Москва, видимо, считает, что достижение согласия в вопросах безопасности на Северном Кавказе важнее в принципе.

Кстати, не желает оставаться в стороне от урегулирования грузино-абхазского противостояния и Украина. И саммит стал удобным поводом для президента Леонида Кучмы заявить, что Киев стремится вступить в клуб друзей Генерального секретаря ООН по вопросам Абхазии и расширить свое участие в миротворческом процессе. Вряд ли это обстоятельство способно слишком обрадовать российскую дипломатию.

В ходе саммита Москва продемонстрировала активность не только на кавказском, но и на каспийском направлении. Накануне состоявшейся встречи глав прикаспийских государств специальный представитель президента РФ по Каспию Виктор Калюжный заявил, что Россия впредь не намерена мириться с попытками ущемить ее интересы и отдалить от нее новые независимые государства. По мнению Калюжного, принципиальным событием в разрешении главного на сегодня вопроса - определении судьбы Каспийского моря - должна стать октябрьская встреча президентов стран "прикаспийской пятерки". При этом у Москвы "твердая позиция: дно делим - а воду оставляем общей. В итоге все прикаспийские государства получат участки дна, на которых смогут осуществлять свои суверенные права на недра".

Дело, однако, в том, что этот подход разделяют пока лишь Астана и Баку, а Туркмения и Иран по-прежнему настаивают на переделе моря по дну и по воде на национальные сектора. И вряд ли встреча в октябре сыграет в этом смысле судьбоносную роль. Дело в том, что туркменская сторона, выступив с "невиданным", по мнению Виктора Калюжного, предложением провести центральную линию моря (с ее помощью и производится разграничение дна на участки недропользования) по широтному принципу, отнюдь не собирается отказываться от своего. Президент Сапармурат Ниязов в Минск не приехал, поскольку нашел, что рассматриваемые на саммите вопросы особого интереса для его страны не представляют. Легко предположить, что осенью Москве вновь предстоит столкнуться с "особым мнением" Ашхабада.