Иван Айвазовский ОТНОШЕНИЯ между Баку и Тегераном, и без того оставляющие желать много лучшего, в последнее время еще более обострились. Причем обе стороны предъявляют друг к другу достаточно серьезные претензии.
Напомним, что ирано-азербайджанские противоречия возникли едва ли не с первого дня после обретения Азербайджаном независимости в 1991 году. В Тегеране уже тогда с большим беспокойством отмечали стремление бакинского руководства актуализировать проблему так называемых исторических территорий, то есть тех районов Северного Ирана, которые населены в основном тюркским элементом. В Баку этот регион соседней страны принято называть Южным Азербайджаном, что уже само по себе вызывает понятную нервозность иранской стороны. В свою очередь, Азербайджан не скрывает недовольства позицией Ирана по проблеме Нагорного Карабаха. Дело в том, что в отличие, например, от Турции, которая всецело поддерживает "азербайджанских братьев", блокируя границу Армении и выступая с проазербайджанских позиций в международных организациях, Тегеран продолжает поддерживать с Ереваном добрососедские отношения, развивает торгово-экономические и культурные связи. Кстати, именно это обстоятельство во многом помогает Армении минимизировать последствия турецко-азербайджанской блокады, что крайне раздражает Анкару и Баку. Однако ничего удивительного в этом нет: оказывая де-факто поддержку христианскому соседу в его споре с Азербайджаном и Турцией, Иран, разумеется, преследует прежде всего собственные интересы, пытаясь всеми средствами не допустить создания единого "тюркского фронта", возникновение которого было бы чревато очередным витком многовекового исторического персидско-турецкого противостояния и угрозой территориального расчленения Ирана. Кроме того, что немаловажно, между двумя государствами существует проблема разграничения на Каспии, которая также весьма далека от своего разрешения.
Все это и послужило причиной того, что в последнее время ирано-азербайджанские отношения опустились до уровня едва ли не холодной войны. Тяжелые взаимные обвинения следуют одно за другим. Так, на днях замминистра национальной безопасности Азербайджана Тофик Бабаев заявил, что "религиозные круги Ирана и ряда арабских стран, контролируемые разведслужбами этих государств, намерены осуществить в Азербайджане переворот". При этом, как сообщает агентство CNA, один из руководителей азербайджанской спецслужбы полагает, что опасность переворота связана с деятельностью радикальных исламистских группировок, активность которых в последнее время достигла "опасного предела". Господин Бабаев как бы нехотя признал при этом, что еще несколько лет назад "проиранские силы в лице Исламской партии Азербайджана" уже подготавливали в стране "исламскую революцию". Тогда дестабилизировать ситуацию не удалось, но теперь не менее 300 азербайджанских граждан прошли обучение в ваххабитских центрах Дагестана, а в целом число азербайджанских последователей ваххабизма ныне достигает 7000 человек.
Возможно, сегодня проблема разрастания исламского экстремизма действительно представляет определенную опасность для азербайджанских властей. Но симптоматично, что еще недавно она либо замалчивалась, либо подавалась как малосущественная и легкорешаемая. Тем более что в последнем докладе американского госдепа конгрессу о тенденциях развития глобального терроризма Азербайджан упоминается в весьма позитивном контексте - в качестве страны, сотрудничающей с США в сфере борьбы с экстремизмом. Кроме того, Баку, как известно, тесно взаимодействует в этом направлении и с российскими спецслужбами. Во всяком случае, в Москве не выражают недовольства азербайджанской позицией в связи с чеченской проблематикой - подобно тому, как это делается, например, в отношении Грузии. Хотя известно, что чеченские боевики лечатся от полученных ран и отдыхают не только в Грузии, но и в Азербайджане. Однако бакинским властям удается, пользуясь явным стремлением Москвы, возродить двусторонние отношения в полном объеме, избегать гнева Кремля.
Именно поэтому полупаническое признание грозящей ваххабитской опасности выглядит достаточно неожиданно. Но лишь на первый взгляд. Главная цель всей этой кампании - еще более дискредитировать Иран в глазах международного сообщества и, в частности, России, с которой у Тегерана в последнее время начинает складываться определенное взаимопонимание по широкому кругу региональных проблем, включая проблему разграничения на Каспии. Тем самым Баку подготавливает почву для очередного тура территориальных претензий к Ирану. Так, стало известно, что азербайджанский парламент рассматривает возможность включить в повестку дня вопрос о "признании исторических азербайджанских земель". Этот проект уже обсуждался на совместном заседании парламентских комиссий по правам человека, международным делам и межпарламентским связям. При этом в качестве "исторических азербайджанских земель" назывались не только северные области Ирана, но и восточная часть Грузии, отдельные южные регионы России и вся Армения.
Естественно, реакция иранской стороны была крайне негативной. В Тегеране в этой связи отметили, что Азербайджан, который утверждает, что он является жертвой агрессии со стороны Армении, сам склонен выдвигать вполне агрессивные притязания. Подобные претензии, пусть даже и не оформленные пока официально, никак не способствуют разрешению региональных кризисов, напротив, ведут к еще большей дестабилизации обстановки.
Очевидно, что разрешить многочисленные азербайджанско-иранские противоречия в обозримой перспективе будет очень непросто. А это позволяет сохранять широкое поле для дипломатического маневра как странам Южного Кавказа, так и внерегиональным силам, пытающимся сегодня расширить свое политическое, военное и экономическое присутствие в бывшем советском Закавказье. И вполне допустимо предположить, что неожиданная откровенность официального Баку вызвана стремлением не только усилить свои позиции на международной арене в предвидении более чем вероятного расширения противостояния с южным соседом, но и под видом активизации борьбы с международным терроризмом заручиться поддержкой держав для "кардинального" решения азербайджанско-армянского спора в Карабахе.
Дарья Гармоненко