Виктория Панфилова Не исключено, что президент Таджикистана Эмомали Рахмонов в обозримом будущем станет лауреатом Нобелевской премии в области мира. По крайней мере некоторые представители таджикской интеллигенции, в том числе народный писатель республики Саттор Турсун, уже заявили о том, что именно президент Рахмонов достоин стать лауреатом этой престижнейшей награды.
Как известно, Таджикистан долгие годы находился в состоянии гражданской войны и политической нестабильности. Первые волнения начались еще десять лет назад, когда в феврале 1990 года в Душанбе были расстреляны участники мирного митинга, которых задним числом обвинили в антирусских настроениях, хотя многие из митингующих были русскими. Эта жестокая расправа спровоцировала массовые беспорядки.
Далее события развивались стремительно. Уже в следующем году были проведены президентские выборы, в которых, кроме бывшего первого секретаря ЦК Рахмона Набиева, приняли участие еще несколько кандидатов. Блок оппозиционных организаций выдвинул кандидатом на пост главы государства председателя Союза кинематографистов СССР, народного депутата СССР Давлата Худоназарова. Выборы прошли с крупными нарушениями, о чем свидетельствовали заключения наблюдателей. И хотя победителем был объявлен Набиев, однако все факты указывали на победу оппозиции.
После этого в республике началось уже откровенное противостояние власти и оппозиции. В прессе введена была жесткая цензура, сопровождавшаяся преследованиями неугодных властям журналистов. Верховный Совет Таджикистана принял поправку к Закону "О средствах массовой информации", которая давала право Генпрокуратуре закрывать издания, критикующие власти.
Обстановка день ото дня накалялась. В Душанбе начались перманентные бессрочные митинги. На площади Шахидон собрались несколько тысяч сторонников Демократической партии, народного движения "Растохез", общества "Лаъли Бадахшон", Исламской партии возрождения и др. На другой площади - Озоди им противостояли активисты проправительственных сил. Власти начали раздавать оружие своим сторонникам. Уже вскоре пролилась первая кровь. Однако под давлением таджикской творческой интеллигенции и при посредничестве командования российской 201-й дивизии Рахмон Набиев и лидеры оппозиции подписали документ о примирении и создании коалиционного правительства.
Но прекратить противостояние не удалось. Обе стороны к этому моменту были вооружены, и через некоторое время Таджикистан представлял собой разделенную на несколько частей территорию: в Душанбе, Курган-Тюбе и Бадахшане к власти фактически пришла оппозиция, а в Кулябской области и Гиссарской долине - сторонники Рахмона Набиева. Ленинабадская область объявила нейтралитет, но на самом деле тайно поддерживала власти республики продовольствием и оружием.
Таким образом, начало перемен обернулось в Таджикистане общенациональной трагедией. Уже в декабре 1992 года гражданское противостояние переросло в гражданскую войну, унесшую более 100 тыс. жизней, и сделало более миллиона человек политическими и экономическими беженцами.
У обеих сторон были свои объяснения сложившейся ситуации. Так, правительственная сторона, состоящая из активных членов и сторонников Народного фронта, объясняет свои действия стремлением восстановить конституционный строй, желанием построить "истинно демократическое, светское, правовое государство". Эти действия, как утверждали власти, во многом были связаны и с борьбой с исламским фундаментализмом. Оппозиция свои задачи видела в коренном изменении советского политического строя, в необходимости избавить Таджикистан от опасности восстановления коммунистической идеологии.
В это же время в Ленинабаде состоялась сессия Верховного Совета, на которой председателем ВС был избран Эмомали Рахмонов. Через некоторое время, когда удалось отбить столицу у оппозиции, были проведены президентские выборы, несмотря на то что в условиях гражданской войны любое проведение выборов противоречит здравому смыслу и вряд ли может обеспечить истинно демократический выбор.
В 1993 году при посредничестве России и Ирана начались длительные межтаджикские переговоры, которые завершились лишь в 1997 году подписанием Общего мирного соглашения. Политическое урегулирование таджикского конфликта стало возможным, когда гражданская война полностью зашла в тупик. Ее участники на собственном трагическом опыте убедились, что с помощью вооруженной борьбы они не могут достичь поставленных перед собой целей. Политические соглашения были заключены в условиях усталости общества от войны, бедности, неопределенности.
У гражданской войны нет единственного виновника, в трагедии повинны все стороны. Эта истина наиболее актуальна сейчас, когда деятели науки и культуры в очередной раз подняли в прессе вопрос о выдвижении президента Рахмонова кандидатом на получение Нобелевской премии в области мира. Однако ни уважаемый народный писатель Саттор Турсун, ни преподаватель правоведения Таджикского технического университета Самад Юнусов, ни ряд других представителей интеллигенции не вспомнили, что такую премию обычно получают обе стороны, принимавшие участие в процессе прекращения войны. Лишь однажды, два года назад, когда эта идея была впервые озвучена, прозвучало также имя лидера таджикской оппозиции Саида Абдулло Нури, но потом о нем очень быстро забыли. Возможно, посчитали, что установление мира было достигнуто в одностороннем порядке, но тогда это можно расценить не как миротворчество, а как победу, достигнутую при помощи оружия. Но скорее всего о другой стороне забыли умышленно.
Бесспорно, вклад президента Рахмонова в установление мира очевиден. Этому свидетельствует ряд наград, которые Эмомали Рахмонов получил в последнее время. В канун Дня независимости республики президенту вручен Международный приз за усилия в деле достижения и утверждения мира в Таджикистане. Также в ноябре нынешнего года он стал почетным доктором Колумбийского университета. Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан расценил опыт мирного урегулирования в Республике Таджикистан как достойный изучения и распространения в других конфликтных зонах мира. Об этом сообщил пресс-секретарь президента Рахмонова после завершения политической конференции ОНН на высшем уровне в Палермо, в работе которой принимал участие и таджикский лидер.
Местная газета "Тадижикистон" на днях выразила уверенность, что Рахмонов "первым из президентов республик Центральной Азии" станет лауреатом Нобелевской премии. В свою очередь, писатель Саттор Турсун в своих статьях призывает "нормальных мужей современности осознать, что сделал Эмомали Рахмонов для своего народа, для становления мира в республике и безопасности региона". Кстати, Саттор Турсун, лауреат многочисленных республиканских премий, в прошлом зав. отделом идеологии ЦК Компартии республики, в 1991 году был уличен журналистами газеты "Чароги руз" в плагиате. Газета опубликовала материал о том, что он издал на таджикском языке и подписал своим именем некоторые произведения японского писателя Акутагавы Рюноскэ, выдав их за свои, правда, изменив при этом японские имена героев на таджикские.
Кстати, стоит отметить, что не только общественность Таджикистана хочет видеть своего президента лауреатом Нобелевской премии. В 1993 году писатели и ученые ряда центральноазиатских стран во главе с Чингизом Айтматовым предложили на соискание этой награды (и тоже в области мира) кандидатуру президента Узбекистана Ислама Каримова. Однако эта инициатива широкой поддержки не получила. Примерно в то же время аналогичный вопрос обсуждался и на страницах туркменской печати, уже в приложении к президенту Сапармурату Ниязову.
На первый взгляд кажется странным, что именно в странах, со столь неоднозначно оцениваемыми политическими режимами как бы вдруг появляются идеи выдвижения президентов на почетнейшую премию. Однако вскоре, как это уже было в Туркменистане или Узбекистане, становится понятным, что идеи эти скорее для "внутреннего пользования" и предназначены исключительно для внутрипропагандистских целей. Не случайно они вбрасываются в оборот в период политических или экономических кризисов, когда необходимо укрепить меркнущую харизму президентов. Поэтому вряд ли стоит воспринимать всю эту суету слишком серьезно. Тем более что весьма значительный, если не решающий вклад в процесс межтаджикского урегулирования, по общему признанию, принадлежит российской стороне, однако, насколько известно, российский президент в этой связи на Нобелевскую премию не претендует.
