Александр Князев НА КАРТЕ это то самое место, где почти сходятся границы четырех государств: Китая, Таджикистана, Пакистана и Афганистана. Здесь во времена холодной войны сталкивались интересы противоборствующих друг с другом государств: Китая, бывшего Советского Союза, сориентированного на Запад Пакистана и Афганистана, которому судьба отвела в истории роль вечного буферного государства. Место, о котором идет речь, в военно-стратегическом отношении чрезвычайно важно. Узкая полоска земли, большая часть которой занята не просто горами - восьмитысячниками! - была определена за Афганистаном именно в буферном качестве российско-британскими соглашениями второй половины прошлого века, когда Россия пришла в Среднюю Азию и Британия была вынуждена в этим считаться. Этот "аппендикс", отделяющий Таджикистан от Кашмира, - свидетельство нежелания двух держав иметь общие границы между своими колониальными владениями. Российским пограничным постам, которые находятся здесь, - от 110 лет и более. Это и есть знаменитый Ваханский коридор.
Именно сюда гонимый страхом перед полным разгромом басмаческого движения переселился в 30-х гг. со своим кочевьем из рода тейит лидер памирских киргизов, легендарный уже Рахманкул-хан. Однако мирная жизнь в узких ущельях и долинах афганского Памира не была столь уж спокойной. Да, со своими многотысячными стадами Рахманкул был одним из самых богатых местных вождей в тогдашнем Афганистане. Он имел хорошие связи с королевским афганским режимом, который присвоил хану титул "Pasbani Pamir" - "Защитник Памира" - в знак признания его роли в обеспечении безопасности северо-восточной границы страны. Но все закончилось, включая и единоличную власть Рахманкула среди местных киргизов, в апреле 1978 г., когда Народно-демократическая партия Афганистана пришла к власти в Кабуле. В этом году, предчувствуя, вероятно, перемены, еще до ввода в страну советского контингента, Рахманкул увел подчиненные ему 250 юрт в новую эмиграцию.
Двухнедельный изнурительный путь по кручам Гиндукуша и Каракорума закончился в августе 1978 г. в Гилгите и Хунзе - с предварительного согласия пакистанского правительства, но на оккупированной индийской территории Северного Кашмира. Покоя здесь быть не могло ввиду индо-пакистанских противоречий по этому району. Да и по другим причинам: подавляющее большинство кочевников потеряли в пути все свои стада и лишились средств к существованию. Акклиматизация, малярия и другие болезни, а также голод унесли в первое же лето сотни жизней. И без того тяжкое положение усугублялось разного рода стычками с местными жителями, давно уже разделившими между собой все возможные жизненные ниши.
Весной 1980 г. неграмотному Рахманкулу, уже чувствовавшему недовольство соотечественников, случайно попала в руки ярко иллюстрированная книга с изображением ландшафтов Аляски. Появилась идея. Первым шагом по ее реализации стал визит Рахманкул-хана в американское посольство в Исламабаде с просьбой о выдаче иммиграционных виз для киргизских беженцев с последующим переселением на Аляску для разведения там рогатого скота. После долгих проволочек американское правительство ответило отказом. Не сразу, но все-таки отозвалась этнически родственная Турция. В марте 1982 г. турецкое правительство приняло решение о расселении памирских киргизов в Восточной Анатолии, в окрестностях озера Ван. Однако четыре года пакистанской эмиграции породили трещину в отношениях подчинения между Рахманкулом и некоторыми киргизами. Через некоторое время другой лидер - Абдуррашид-хан, сохранивший контакты с российскими военными на Памире, и примерно 50 семей отказались следовать за Рахманкулом в Турцию. Они предпочли Памир и впоследствии взяли под свой контроль все пастбища на Малом Памире.
Условия жизни здесь суровые. Любые товары вымениваются, нет ни поликлиники, ни школы. Деньги неизвестны. Все кочевники неграмотны. Ежегодных караванов в Кабул для продажи откормленных кочевниками овец не было уже целую вечность, и теперь они в них сильно нуждаются, ну а товары из столицы также больше не попадают сюда.
Зато процветает другая торговля. Опиумные дилеры из таджикского Бадахшана приносят свой товар на пастбища Малого Памира, где меняют его на овец. Местные командиры из антиталибского движения требуют оплаты за использование дорог. Мятежники из "Талибана" финансируют свою борьбу доходами от торговли опиумом, твердят о своей неизбежной победе и обещают установить фундаменталистское исламское государство. Киргизское меньшинство в Афганистане видело, как очень многие из участников этого движения вовлекались в употребление наркотиков в течение нескольких лет. По оценкам международных экспертов, около 90% киргизских кочевников начиная с 10-12 лет употребляют опиум.
Когда группа Рахманкула эмигрировала в Турцию в 1982 г., в одном из западных докладов это назвали "последним путешествием киргизов". Увы, сыновья Рахманкула, умершего в 1990 г., стремятся к переселению на историческую родину. Внуки его уже учатся в Бишкеке. Былой оппонент Рахманкула, Абдуррашид-хан, делает попытки подобного же рода, и небезуспешно.
Весной 2000 г. в афганском Бадахшане побывали представители киргизского государственного агентства по демографии и миграции. Итог этой ознакомительной поездки: официальный Бишкек готовит практические меры по переселению в Киргизию из афганского Бадахшана около двух тысяч этнических киргизов. По словам заведующего международным отделом администрации президента Киргизии Аскара Айтматова, соответствующую просьбу направили в адрес правительства Киргизии старейшины киргизской диаспоры в Афганистане. Айтматов сообщил также, что его правительство ведет переговоры с рядом международных организаций о финансовом содействии возвращению афганских киргизов на историческую родину.
Киргизских кочевников предполагается переселить в район Сары-Таша в Киргизии. Что это означает?
По мнению многих специалистов, уже в начале 90-х гг. транзит наркотиков по Памирскому тракту Ош-Хорог был взят под контроль международными криминальными группировками. Перевозка небольших партий наркотиков в условиях тяжелой социально-экономической ситуации являлась источником доходов для очень широких слоев населения как Горно-Бадахшанской АО Таджикистана, так и Ошской области Киргизии. Недовольство среди населения было использовано криминальными структурами. Одним из способов противодействия пограничникам, осуществлявшим контроль административной границы согласно указу президента Киргизии и директиве директора ФПС РФ, была дискредитация их деятельности по самым разным поводам. К примеру, ссылаясь на сотрудников МВД КР, американская "Нью-Йорк таймс" писала еще летом 1995 г. о якобы являющемся нормой попустительстве российских военнослужащих по отношению к пересекающим зону контроля автомашинам, направляющимся из Хорога в Ош. Наибольшего развития эта ситуация достигла к декабрю 1996 - январю 1997 г. Именно в то время в различные органы государственной власти КР начали поступать заявления от жителей Ошской области, из автохозяйств, осуществляющих перевозки по трассе Ош-Хорог с жалобами на якобы противоправные действия российских пограничников, в частности на участке спецкомендатуры "Сары-Таш".
Заявляя о "защите прав человека", к этой кампании подключились ряд депутатов парламента, известные политики. Наибольшее раздражение, судя по обращениям и заявлениям, вызывал пограничный контроль в спецкомендатуре "Сары-Таш". Это легко объяснимо: бывшая погранзастава, реорганизованная в спецкомендатуру, находится непосредственно на трассе Ош-Хорог, которая является единственным наземным маршрутом в таджикский Бадахшан, действующим круглый год. Именно в здешние края - не менее важные с точки зрения наркодельцов, нежели нынешнее место проживания афганских киргизов, - последних и хотят переселить. Люди, уже, так сказать, проверенные в деле.
Кроме всего вышесказанного, "Сары-Таш" - опорный пункт на левом фланге той части киргизско-таджикской границы, на линии которой уже два летне-осенних сезона идут сражения с боевиками Исламского движения Узбекистана. А значит, и в этом регионе начинает утверждаться общая для всех стран мира тенденция, согласно которой районы производства и транзита наркотиков совпадают с зонами конфликтов низкой и средней интенсивности, при этом, естественно, производители наркотиков оказываются заинтересованы в сохранении состояния нестабильности. Фактор наркобизнеса усугубляется военно-политической нестабильностью, в результате чего складывается своеобразный замкнутый круг, где причины и следствия меняются местами: война вызывает падение уровня жизни и происходит превращение наркобизнеса в источник существования. В свою очередь, получение прибылей от наркобизнеса дает деньги на закупки оружия и поддержание нестабильности.
Небольшая группа киргизов - по словам представителя душанбинского посольства Афганистана Амрилло-хана, не более 200 семей, - живет в районе Зебака. Это тоже в афганском Бадахшане, на стыке дорог, ведущих через перевал Дора в пакистанский Шах-Селим и из Талукана в Файзабад. Население Зебака и окрестностей не очень лояльно к правительству Бурхануддина Раббани: в августе 1998 г., во время наступления талибов на севере, зебакцы подняли над селом белый флаг движения "Талибан". Подоспевшие моджахеды Ахмад Шаха Масуда успокоили страсти. Уже в 2000 г., опять-таки во время наступления талибов в северо-восточной части страны, со стороны Читрала через тот же перевал Дора талибами была предпринята попытка пройти в Зебак и с помощью местной "пятой колонны" выйти с тыла на Файзабад, ставший после падения Талукана временной столицей законного правительства. Так что у афганских руководителей есть основания быть не вполне довольными киргизским населением. Тем не менее к киргизам, живущим в Ваханском проходе в окружении президента Раббани и главнокомандующего Ахмад Шаха Масуда, относятся хорошо. Худо-бедно, они прикрывают Бадахшан на восточном направлении. Понятно, что официальное афганское правительство от репатриационной идеи Бишкека отнюдь не в восторге.
По неофициальным сведения, киргизские кочевники на Памире склонны спорить с планами их вождя и отказываются менять нынешние земли на неизвестную для них историческую родину. На Памире они, несмотря на нескончаемую войну, могут называть своими собственными пастбища Большого и Малого афганского Памира. В Киргизии они боятся неопределенности.
Бишкек
