Юрий Олещук СТАНОВИТСЯ все более очевидным тот факт, что сближение с соседями по СНГ (разумеется, теми из них, кто настроен аналогично) отвечает коренным интересам России. Наша политика все больше руководствуется этим императивом, о чем свидетельствует, к примеру, подписание ряда взаимовыгодных соглашений во время недавнего визита Владимира Путина в Астану. Однако среди части российских общественно-политических сил сохраняется предубежденность против интеграционного процесса. Аргументация, на которую при этом опираются именно сейчас, когда этот процесс начинает набирать силу, заслуживает критического рассмотрения.
Один из самых ходких аргументов - экономический ущерб: нас будут "доить". Подход впрямую заимствован из менталитета советских времен, когда подозрения по этому поводу терзали каждую республику. Но ведь ныне речь идет о развертывании экономических связей между независимыми государствами, где все должно строиться на транспарентной основе взаимовыгоды, а не на тайных перераспределениях бюджетных средств. Где же почва для "доения"?
Политический аргумент: интеграция может стать началом воссоздания империи на постсоветском пространстве. Каким же это образом, если сближение идет между суверенными государствами? В те времена, которые иными именуются "имперскими", было налицо всевластие Центра. Полицентризм интеграции исключает его восстановление.
Еще один политический аргумент: интеграция подтолкнет внутреннее развитие России в направлении авторитаризма, если не диктатуры. Аргумент жульнический: если нашей стране суждено что-то подобное, то никоим образом не в связи с интеграцией. Дискредитация демократии, системы свободного предпринимательства в результате неудачных реформ - вот что способно проложить путь указанным тенденциям. Если удастся выправить последствия этих неудач, угроза исчезнет. Кстати, знающим настроения в ближнезарубежных странах известно, что там перспективы появления диктатуры в России воспринимаются безо всякого восторга.
"Цивилизационным" аргументом оперируют применительно к центральноазиатским партнерам по интеграции: сближение будет означать уход России в Азию, а ей надо в Европу. Во-первых, тут игра на представлениях прошлого: сегодняшняя Азия - это отнюдь не зона сплошной отсталости. У многих "азиатов" нам не грех кое-чему и поучиться. Во-вторых, почему интеграция есть "уход" в цивилизационном плане? Она есть просто сближение - не меньше, но и не больше. Наконец, есть ли для России выбор между Азией и Европой в свете позиции Европы?
Кое-кто выпячивает неэффективность СНГ, что якобы доказывает, что согласованные действия с ближнезарубежными государствами бесперспективны. Был ли, однако, эффективным квазифедеративный СССР, где особенно ничего не согласовывали? Те лидеры стран СНГ, у которых, как, скажем, у Назарбаева, с чувством реальности все в порядке, резонно полагают, что глобальные вызовы требуют совместных действий. Интеграция в рамках СНГ, собственно, и есть высшая форма суверенитета ее участников на данном этапе истории.
Особенно много критики достается пионеру идеи - Казахстану. Весьма заметно, как ряд политиков и журналистов взялись доказывать, что в стране все плохо - от политики до экономики. Но в Казахстан идет поток зарубежных инвестиций, пропорционально намного больший, чем в Россию. А мы знаем по собственному опыту: капитал идет только туда, где ему можно развернуться.
Таким образом, антиинтеграционные прививки, которые нам пытаются навязать, вредны для здоровья страны. Анализ подсказывает, что интеграции нет альтернативы.
Дарья Гармоненко