Дмитрий Пайсон КРЫМСКИЙ пейзаж - не только "Ласточкино гнездо" или Медведь-гора Аю-Даг. Для многих характерный признак несостоявшегося острова - башни и антенны нескольких наземных измерительных пунктов космической связи. Среди них - уникальный семидесятиметровый радиотелескоп в Евпаторийском ЦДКС, дюжина антенн поменьше. В свое время - до введения в строй подмосковного ЦУПа - из Евпатории управляли пилотируемыми и межпланетными космическими полетами, курсируя по маршруту "Байконур-Крым-Москва". В 1959 году строительство НИП-16 в Евпатории инспектировал Королев. "Приезжайте сюда, Сергей Павлович, в мае. Это будет один из лучших курортов Крыма!" - сказал главному конструктору кто-то из офицеров. "Вам бы все курорты!.." - по воспоминаниям Бориса Чертока, отвечал Королев. И, похоже, как в воду глядел. Через сорок лет после создания южной базы космической связи соседство Алушты, Судака и Коктебеля грозит сыграть в судьбе космической инфраструктуры полуострова роковую роль.
Вообще говоря, большая часть "крымского космоса" благополучно пережила период бури и натиска начала 90-х. По принятым тогда законодательным актам новых независимых государств, все имущество, числящееся за союзными министерствами и ведомствами, объявлялось собственностью бывших союзных республик, на чьей территории находилось. В результате под юрисдикцию украинских военных перешли около двух десятков наземных пунктов, в том числе НИПы в Симферополе, Евпатории и Дунаевцах, которые благополучно отработали совместно с российскими партнерами по международным программам "Гранат" и "Интербол". При этом большая часть оборудования дальней космической связи до сих пор принадлежит не украинской стороне, а Российскому НИИ космического приборостроения (РНИИ КП).
К сожалению, аналогичное решение не сработало в случае с Алуштинским пунктом космической связи, работающим с 1972 г. на правах филиала московского ОКБ Московского энергетического института. Основанное Алексеем Богомоловым ОКБ МЭИ играло и продолжает играть ведущую роль в создании радиоизмерительных систем для ракетно-космических комплексов - первый свой орден ОКБ получило за участие в полете "Востока" с Юрием Гагариным. В отличие от большинства других предприятий и организаций нашего космического комплекса, ОКБ МЭИ изначально находилось под юрисдикцией то и дело переименовываемого Минвуза, а не одного из министерств военно-промышленного комплекса, и только в "российские" уже времена получила двойной статус, обретя еще и юрисдикцию "Росавиакосмоса". Может быть, статус ОКБ и послужил причиной того, что взаимоотношения с украинскими коллегами у филиальцев не сложились - вплоть до обвинений в вооруженном захвате┘
10 июля 1998 года Кабинет министров Украины издал распоряжение за номером 548-р "О передаче бывшего Алуштинского филиала ОКБ МЭИ в сферу управления Национального космического агентства Украины". Почему уже несколько лет активно борющийся за выживание филиал стал вдруг в распоряжении "колишьним", то есть "бывшим" - не знают даже в украинских "органах". Руководство филиала, которому в 1994 г. все-таки пришлось передать еще один свой объект в поселке Школьном украинскому Центру контроля космического пространства, на этот раз решило держаться до последнего. В конечном итоге 27 мая 1999 года представители НКАУ ("полковники", как называют их филиальцы - в отличие от России, на Украине военный и гражданский космос с 1997 года объединен в едином ведомстве) атаковали филиал в сомкнутом строю, нейтрализовали охрану, переписали имущество (как уж смогли за ограниченное время), заменили замки и приставили к оборудованию часовых. Сотрудники ОКБ МЭИ в "захвате" участвовать отказались, а независимые представители - из суда, прокуратуры, да хотя бы из Алуштинского горисполкома - приглашены не были. С тех пор никакой космической деятельности в Алуште, естественно, не ведется. Представители ОКБ МЭИ на объект не допускаются, а Национальное космическое агентство Украины, судя по всему, еще не слишком четко представляет, что делать со вновь приобретенной недвижимостью.
Директора Алуштинского филиала (Михаил Светогор, потом Константин Скороход) забили тревогу. Обратились с письмами всюду, куда можно - в прокуратуру Крыма и Украины, в Российское авиационно-космическое агентство, к президенту Украины, в Кабинет министров... Любопытно, что наиболее действенно откликнулись не российские государственные органы или, скажем, украинские ученые, а Служба безопасности Украины (подтвердив тем самым известный тезис, что в нашей общей бывшей империи тайная полиция была и остается наиболее прогрессивной организацией). По распоряжению Леонида Деркача, СБУ вмешалась в конфликт. Представители "безпеки" "немножко развели" противоборствующие стороны и начали разбираться по поводу "разграбления имущества" - обе стороны признают, что из того научно-технического добра, которому положено находиться на территории филиала, налицо имеется удивительно малая часть, но вот по поводу исчезновения всего остального мнения кардинально расходятся. Хотя с тем, что произошло именно разграбление, согласны и директор Скороход, и зам. директора НКАУ Комаров.
В качестве одной из наиболее весомых улик в затянувшемся конфликте выдвигают знаменитый алуштинский нудистский пляж. Поскольку, видимо, обнаженные отдыхающие равно неприемлемы для обоих сторон. "В прибрежной зоне филиала нудисты организовали свой пляж", - жалуется в "Росавиакосмос" заместитель генерального директора НКАУ Валерий Комаров. "По всей видимости, Комарова В.Г. оскорбил тот факт, что в репортаже НТВ отсутствует фрагмент отдыха офицеров НКАУ на нудистском (в "естественном" виде, с дамами) пляже", - отбивает претензию Константин Скороход. То и дело в переписке всплывает тема "станцию разграбить, а пляж - использовать". Намерение это, естественно, инкриминируется противоположной стороне. Ну, что еще могут делать на Южном берегу Крыма захватчики и самоуправцы? Только купаться┘ "А вы незаконным образом телевизоры ремонтировали и спутниковые антенны клепали", - обвиняют филиальцев. "А вы у нас двери взламывали", - не отстают филиальцы. В июле 1999 г. корреспондента "Крымской правды" более всего потрясли "веселенькие шорты" на охраннике от НКАУ, вышедшем встречать парламентеров. В небольшой заметке исторические трусы поминаются три раза.
В общем, в летнее время страсти в Крыму достигают точки кипения. "Кажется, такая непонятная ситуация продлится еще продолжительное время, и будут идти взаимные обвинения и упреки", - прокомментировали ситуацию в украинских компетентных органах. "С обеих сторон ведется не совсем чистая игра".
При дальнейшем рассмотрении правовая ситуация вокруг Алуштинского филиала ОКБ МЭИ оказалась классической иллюстрацией законодательной коллизии во взаимоотношениях между новыми независимыми государствами. Представители тех же компетентных органов (куда меня отправило задавать вопросы руководство ОКБ МЭИ - борясь за свое правое дело, филиальцы готовы к независимому анализу) подробно прокомментировали всю сложную историю крымского раздела имущества. Представляется, что действительно имеет место коллизия, связанная прежде всего с нечеткими формулировками в межгосударственных соглашениях СНГ по поводу бывшего союзного имущества ("Но ведь оно уже было российским!" - возражают в ОКБ┘ и обсуждение выходит на второй круг). Помимо всего прочего один из всплесков крымских "звездных войн" наложился на куда более серьезные события в автономной республике в 1994 году. "Там, честно говоря, творилось беззаконие. Украину тогда не признавали, тянулись к России, но с другой стороны - это была и не Россия", - сказали мне в Киеве. В результате, по словам моего киевского собеседника, филиал ОКБ МЭИ был перерегистрирован Алуштинским горисполкомом с такими нарушениями украинского законодательства, которые сегодня позволяют противникам ОКБ МЭИ обращаться в суд с требованием отмены регистрации.
Очень обидно. Почему-то именно "споры славян между собой" в космической области отличаются максимальным накалом личных обид и упреков. В середине 90-х средства массовой информации начали было обижаться на заключенный Украиной с Казахстаном "сепаратный" договор о сотрудничестве в космической области, пока не выяснилось, что обижаться ровным счетом не на что, поскольку никакая украино-казахская космическая деятельность Россию оставить в стороне не может "по определению". Недавно горячо обсуждался вопрос о судьбе харьковского "Хартрона", на который до последнего времени были тесно завязаны многие российские ракетно-космические программы. Теперь вот крымские "звездные войны" становятся достоянием общественности.
Объективные причины очевидны. Российские и украинские предприятия в советские времена были тесно связаны в общие структуры кооперации, и задумываться о последствиях возможного размежевания никому и в голову не приходило. Ракетное производство в Днепропетровске, Центр дальней космической связи в Евпатории, посадочная полоса для "Бурана" под Симферополем появлялись в советские времена не под давлением "незаможних" политиков - слава богу, про этакое тогда и подумать было смешно, а по соображениям территориальной оптимизации производства, использования имеющихся мощностей и персонала. Очень жаль, что начинавшееся в начале 60-х годов становление единой космической индустрии на рубеже веков оборачивается каким-то пляжным фарсом.
Жаль, если стороны, так и не сумев договориться, дождутся окончательной деградации недоразграбленного имущества под гордой юрисдикцией Центра управления и испытаний космических средств НКАУ. В связи с этим не очень понятно, почему до сих пор молчат в Росавиакосмосе. Со ссылкой на Генерального директора НКАУ Александра Негоду мне сказали, что никаких официальных запросов на сей счет из одного космического агентства в другое не приходило. Опять же существует и противоположная точка зрения. Действительно, что ли, "объект слишком мелкий и из-за него никто из правительства на конфликт не пойдет" (как написано в письме филиальцев президенту Украину, автор цитаты - сотрудник НКАУ полковник Демиденко)? Тогда встает вопрос: если алуштинский филиал известного во всем мире российского ОКБ в России просто никому не нужен, надо об этом сообщить всем заинтересованным лицам - и официально прекратить невеселые крымские баталии. А то просто перед соседями неловко. Вот и в ОКБ МЭИ утверждают, что действия их противников привели уже к срыву ряда совместных программ с зарубежными партнерами. Причем тот факт, что без ОКБ МЭИ добиться нормальной работы оборудования АПКС практически невозможно, понимают, кажется, все. Однако приемлемый контур компромисса пока совершенно не вырисовывается. Может быть, действительно - не надо нам этого?.. Ведь в случае с тем же Байконуром урегулированием спорных вопросов с казахстанской стороной вплотную занимались на вице-премьерском уровне (а не только отправляли печальные ноты) и всего, чего нужно, добились.
В Москве заместитель гендиректора ОКБ МЭИ Петр Боканев настроен довольно пессимистически. Я попытался выяснить - почему российский же РНИИ КП как-то изыскал возможность сотрудничать с украинскими коллегами, а в Алуште - никак не получается? Оказалось, РНИИ КП┘ безропотно платит востребованную арендную плату за использования всего, что отошло Украине. А почему бы и ОКБ МЭИ не поступить так же? "Так денег же нет", - ответили мне. РНИИ КП заключил довольно крупные контракты с российскими и зарубежными организациями, работы по котором ведутся в Крыму. Из контрактных денег и выплачивается аренда. А у Алуштинского филиала таких контрактов нет. То ли контрактов нет из-за действий "захватчиков", то ли сам "захват" стал возможен, поскольку особо важной деятельности в АПКС не ведется - разобраться очень сложно.
А пока суд да дело, бывший военно-космический объект в поселке Школьном передают на баланс местным властям. Космические ведомства не договорились - так, может, сельсовет придумает, как быть дальше?..
Дарья Гармоненко