Россия теряет лидерство в Приднестровском урегулировании

	Решение приднестровского конфликта - самая трудная проблема и для президента Молдавии Петра Лучинского (справа), и для руководителя Приднестровья Игоря Смирнова. Фото Артема Житенева и Дмитрия Борко (НГ-фото)

ОДНОЙ из главных тем предстоящего завтра визита в Молдавию президента РФ Владимира Путина станет урегулирование конфликта в Приднестровье. В сегодняшних непростых обстоятельствах для главы молдавского государства Петра Лучинского, конечно, важно было бы удачно разыграть "приднестровскую карту". Отсюда очевидное стремление представителей РМ, заручившись содействием Москвы и Киева, в ближайшее время добиться подписания нового документа по урегулированию. Отвечает ли это интересам российской стороны? До сих пор высшим достижением посреднической миссии РФ (после бесспорного ее успеха в прекращении военного конфликта летом 1992 г. и последующего обеспечения мира и стабильности в регионе) остается меморандум 1997 г. Им была закреплена новая формула "общее государство" (ОГ). Этот новаторский для международной правовой практики гуттаперчевый термин стороны могли творчески заполнить взаимоприемлемым содержанием, однако этого пока не произошло.

Призывы к еще большей интернационализации процесса урегулирования и ужесточению позиций в отношении Приднестровья характерны для молдавских политиков, и это тем более странно, потому что в сходных случаях они демонстрируют способность учитывать интересы регионов и стремление уладить дело миром. Что проявилось и в благополучном разрешении "тараклийского вопроса", когда Кишинев в итоге уважил просьбу населяющих данный район болгар о сохранении самостоятельного его статуса в ходе административно-территориальной реформы. К приднестровцам же даже самые продвинутые здешние политдеятели в большинстве своем по-прежнему относятся агрессивно-неприязненно, обвиняя исключительно их в затягивании переговоров и ругая собственное руководство за неоправданные уступки сепаратистам.

За "уступки" в Кишиневе раскритиковали и последний подготовленный молдавскими экспертами этой весной проект. Им впервые провозглашалось наделение Приднестровья статусом государственно-территориального образования вместо неизменно предлагавшегося ранее автономного - априори Тирасполем отвергаемого. При этом за приднестровским президентом закреплялась должность вице-премьер-министра РМ, за руководителем регионального банка - пост вице-президента Нацбанка Молдовы, за председателем тираспольского трибунала - членство в президиуме Высшей судебной палаты и т.п. Все важнейшие вопросы государственного устройства - оборона и безопасность, внешняя политика, финансово-экономическая деятельность - объявлялись сферой компетенции РМ. К совместному же ведению были отнесены проблемы вроде защиты прав человека, окружающей среды и борьбы со стихийными бедствиями. В результате, как констатировали в своем заключении приднестровские коллеги, под вывеской "общего экономического, правового и оборонного пространств" авторы проекта попытались обозначить правомочность Республики Молдова в упомянутых сферах (присоединив вооруженные силы ПМР к молдавским ВС) - таким образом, вместо заявленного общего государства они фактически вновь предложили унитарное.

Подмена тезисов в нашей истории оказывается возможной из-за существующей политико-лингвистической путаницы. В самом деле, общепризнанным термином "Республика Молдова" было бы уместно именовать общее государство, но он уже используется для названия части ОГ, одной из сторон переговоров. Отсюда и соблазн: включить Приднестровье в состав РМ в сегодняшнем ее понимании. Чтобы этого избежать, право- и левобережье можно было бы окрестить составными частями или субъектами ОГ.

В прошлогоднем украинском проекте они именуются сторонами, а в разработанных на недавнем международном семинаре в Киеве англо- и русскоязычными группами экспертов - соответственно "энтитетами" и "регионами". Для управления ОГ разработчики предложили создать совместные властные структуры, а для разрешения возникающих спорных моментов учредить Конституционный суд. Для преодоления споров, возникающих в процессе формирования ОГ, русскоязычная группа рекомендовала образовать на паритетной основе согласительный орган с участием представителей стран-гаранатов и ОБСЕ. Аналогичное предложение о согласительном комитете имеется в украинском проекте.

Итак, в целом, пусть и пунктирно, путь реализации формулы "общее государство" намечен. И для Москвы сегодня было бы странно поддержать попытки с него свернуть. В прошлом, впрочем, она совершила здесь немало загадочных поступков. Так, неизвестно, например, зачем российская сторона в свое время подписалась под малоперспективным предыдущим проектом, предусматривавшим "отложенный статус"? И непонятно, почему вообще представители РФ в развитие собственной формулы так и не выработали самостоятельного документа.

Складывается впечатление, что Москва и сама пока не знает, каким должно быть это заключительное слово. Обладавшая некогда неоспоримым набором заслуг и преимуществ и однозначно лидировавшая в переговорном процессе Россия все чаще оказывается здесь в роли ведомого. Утрачиваемую ею инициативу, разумеется, перехватывают другие, реализующие в первую очередь свои интересы.

На вопросы "НГ" о перспективах урегулирования приднестровского конфликта отвечают представитель президента РМ на переговорах Василий Стурза и госсекретарь ПМР Валерий Лицкай.

- Приднестровская проблема обозначилась в 1990 году. И тогда же были предприняты попытки ее разрешить. Первое совместное соглашение о прекращении военной фазы конфликта было подписано в июле 1992-го. С той поры на высшем уровне принято порядка 50 различных документов, и в их числе в 1997 году - меморандум вместе с заявлением президентов стран-гарантов и председателя ОБСЕ. Поначалу акцент в переговорах делался на обеспечение мира и стабильности в регионе. Начиная с 1996-го на первый план выдвигается проблематика политического урегулирования конфликта. Сейчас мы выступили за принципиальное изначальное разрешение главного вопроса - о статусе Приднестровья в составе Республики Молдова.

- В нашем проекте как раз раскрывается сущность статуса Приднестровья в составе общего государства, основные параметры которого также нами излагаются. Другое дело, что упомянутый термин до сих пор не использовался в мировой практике, и отсутствие прецедента неизбежно затрудняет нахождение правомочной приемлемой итоговой формулы.

- Мы поэтому и призываем к изначальному определению статуса, поскольку амбиции тираспольских лидеров постоянно растут. На днях приднестровские эксперты ознакомили нас с новым проектом договора о становлении государственно-правовых отношений, торгово-экономическом и научно-техническом сотрудничестве и взаимных гарантиях между РМ и ПМР", означающим фактическое соглашение между двумя независимыми государствами, самостоятельными субъектами международного права. Понятно, с таким вариантом мы никак не можем согласиться. Не поддержат его и посредники. Конфликт следует разрешить в рамках общепринятых норм, при обязательном сохранении территориальной целостности РМ и однозначной ее международной правосубъектности.

- Мы благодарны России за осуществляемую ею здесь миротворческую и посредническую миссии. И по моему убеждению, интересам Москвы в наибольшей мере отвечает такое разрешение конфликта, которое соответствовало бы существующему международному законодательству и устраивало бы людей с обоих берегов Днестра. Перспективы последующего участия в механизме гарантий российских миротворцев и нахождения здесь имеющей иные функции группировки (которую на стамбульском саммите ОБСЕ РФ обязалась вывести до конца 2002 года) - это две разные проблемы. И обсуждать их надо по отдельности.

- Благодаря активному содействию украинской стороны в 1998 году была организована одесская встреча, в 1999-м - проведен киевский саммит и в 2000-м - "рабочий стол" по приднестровской проблеме, на которых были достигнуты договоренности по демилитаризации зоны безопасности, созданию общих пространств, разработаны проекты по урегулированию. Все это укрепляет и расширяет общую договорную базу. Но если усилиями задействованных сторон все же не удастся запустить пробуксовывающий сейчас процесс, не исключено, что мы предложим расширить состав его участников.

- Поначалу мы занимались вопросами безопасности. В результате в 1995 году подписали договор о неприменении силы. Затем приступили к разработке первичных основ урегулирования. В меморандуме 1997 года появились такие важные для нас понятия, как "общее государство", "международная правосубъектность", "экономическая самостоятельность", "система гарантий". Были достигнуты межправительственные договоренности о сотрудничестве, подписано множество соглашений по практическим вопросам. Сейчас вопрос о том, что такое "общее государство", выдвигается на первый план.

- Наоборот, оно сейчас активно используется и в переговорах по урегулированию карабахского конфликта, и в рамках Минской группы, его энергично поддерживают и американцы. В нашем же случае, как представляется, прописать разработанную модель общего государства в составе Молдовы и Приднестровья можно было бы в специальном конституционном акте, конкретизировав формы и степени взаимодействия сторон в различных областях соглашением о разграничении полномочий. Еще одним договором следовало бы регламентировать обязательный механизм безопасности, предусматривающий, в частности, предоставление политических, дипломатических, экономических и военных гарантий.

- Российская сторона пока собственного варианта политического урегулирования не предъявила. Представленный же украинским президентом Леонидом Кучмой проект построен именно на тезисе об общем государстве. Важно для нас также и то, что он ориентирован на учет сложившихся реалий, необходимость поэтапного осуществления поставленных задач. Предстоящее подключение Украины к созданию механизма безопасности послужит залогом его действенности. Москва же должна быть заинтересована в том, чтобы обеспечить при разработке системы гарантий свое военно-дипломатическое присутствие. Для этого достаточно использовать известный механизм "сжатой пружины", позволяющий при возникновении каких-либо угроз оперативно развернуть действующий миротворческий контингент.