Юрий Егоров
 |
 |
|
Нина Нобель. Фото автора |
- НИНА, давайте для начала припомним предысторию аральской трагедии, ведь программа, которую вы возглавляете, - это один из откликов мирового сообщества на глобальное экологическое бедствие в Центральной Азии.
- Факты эти общеизвестны, о них неоднократно сообщалось в мировой печати. Аральский кризис - это одно из "великих достижений" советской системы хозяйствования. За каких-то два десятилетия Аральское море, благополучно существовавшее до этого миллионы лет, лишилось 640 кубических километров воды. Больше половины! Соленость некогда пресноводного водоема достигла 28 граммов на литр - почти как в Мировом океане. С превращенной в пустыню территории ветром разносятся десятки миллионов тонн ядовитой соленой пыли на расстояние до 800 километров.
- Усыхание моря вызвало своеобразную цепную реакцию: исчезла вместе с водой и рыба; потеряли работу, а стало быть, и средства к существованию, тысячи рыбаков; жестче, континентальнее стал климат; снизилась и продуктивность сельского хозяйства. Каковы ваши впечатления, впечатления человека, приехавшего из благополучной Америки?
- От увиденного тут действительно страшно. Больно за детей, не имеющих возможности пить чистую воду, никогда не видевших земли зеленее, чем чахлые, бесплодные пески их родины. Дети понятия не имеют, что существует другая жизнь, они думают, что то, как они живут, это нормально. Вот от чего становится особенно страшно.
- Меня удручает и другое: когда я, журналист из Ташкента, приезжаю в столицу Каракалпакии Нукус, меня встречают, следят, чтобы в моем гостиничном номере все время стояла бутылка с минеральной водой, чтобы, не дай бог, не вздумал пить небезопасную воду из крана. Но ведь там живут люди, годами пьющие негодную для употребления воду. Или же считается, что человеческий организм способен привыкнуть и к такой воде?
- Привыкнуть? Детская смертность здесь самая высокая в мире. Более 80% женщин, способных родить ребенка, страдают анемией. Свирепствует гепатит, брюшной тиф - не редкость. Высок процент онкологических заболеваний. Известны случаи, когда новорожденные отказываются от материнского молока: его соленость в три-четыре раза превышает норму. Это все Арал, его месть!
- Мрачный у нас с вами получается разговор. У кого-то может создаться впечатление, что правительство Узбекистана просто-напросто махнуло на этот край рукой. Но ведь это же не так.
- Нет, конечно. Определенная программа по оздоровлению этой зоны ведется. Строятся новые медицинские учреждения, улучшается база старых, устанавливаются системы очистки воды и многое другое. Но всего этого явно недостаточно, а у государств Центральной Азии не хватает средств на то, чтобы работа по оздоровлению аральской кризисной зоны стала наконец по-настоящему ощутимой.
- Нужна международная поддержка, прежде всего финансовая. В середине 90-х годов Приаралье такую поддержку мирового сообщества ощутило, но сейчас почему-то интерес стран-доноров к этому региону несколько угас и те финансовые ручейки, которые вроде бы потекли сюда, снова стали иссякать.
- Думаю, это не совсем так. Вот мы же - Международная федерация обществ Красного Креста и Красного Полумесяца - здесь, и наша программа по оказанию гуманитарной помощи Приаралью, намеченная на осень прошлого года - весну нынешнего, реализована практически полностью.
- Кстати, что это за помощь?
- Это продовольственная помощь, она спонсируется главным образом американским Красным Крестом. Мы работаем в трех государствах - Казахстане, Туркмении и Узбекистане.
- В основном все же - в Узбекистане?
- Да, на Узбекистан приходится самая большая часть помощи, 50% - 4 тысячи тонн продовольствия. Потому-то и наш главный офис находится в столице Узбекистана.
- Кто получает вашу продовольственную помощь?
- У нас четыре списка получателей - дома инвалидов, туберкулезные больницы, детские дома и многодетные семьи. Каждая такая семья, попавшая в списки нуждающихся, получила от нас 120 кг продовольственной помощи. По нашим подсчетам, предоставленные нами продукты "подкормили" где-то около 100 тысяч человек. Мы так и рассчитывали - поддержать продовольствием зимой, когда особенно трудно.
- Во сколько же вам обошлась доставка такого гуманитарного продовольственного груза и его распределение?
- Стоимость проекта - 4 миллиона долларов. Это оплата доставки и хранения груза. Сам же он достался нам от американских благотворителей бесплатно.
- И много было трудностей при реализации проекта?
- Много. Груз проделал очень большой путь. Из Америки до Европы на морских судах, потом - по железной дороге до Бухары и Ургенча, дальше - на склады автомобилями. И все время мы замечали: вокруг наших гуманитарных грузов крутятся какие-то подозрительные личности, желающие поживиться, урвать себе кусок дармового продовольствия. Приходилось прилагать немало усилий, чтобы груз все-таки попал по назначению... Нанимали наблюдателей, следивших, чтобы груз получали именно те, для кого он предназначался. Вопросники составляли, чтобы опрашивать попавших в списки нуждающихся, получали ли они на самом деле нашу помощь. Короче, делали все, что в наших силах. Было бы обидно, если бы продовольствие досталось не тому, кому оно действительно нужно, ведь в Каракалпакстане, например, мы встречали немало семей, где питаются исключительно хлебом и чаем. Ужасающая бедность!
Сегодня, когда наш проект практически подошел к концу, могу сказать, что все же большая часть продовольственного груза досталась тому, кому и предназначалась. Кстати, мы благодарны и узбекской стороне, которая тоже приложила немало усилий, чтобы проконтролировать раздачу продуктов, устраивала параллельно нашему свой мониторинг. Мы благодарны за помощь местным чиновникам. Мы убедились: среди здешних чиновников немало честных людей.
- А своей работой вы довольны?
- Я делала все, что могла, и очень рада, что благотворители приняли решение продолжить проект. Еще год мы будем "подкармливать" всех, кто живет в зоне аральского экологического кризиса и кто в этой помощи нуждается особенно остро.
- Но заниматься этим уже будете не вы?
- Да, это будет другой человек, а я возвращаюсь домой. Но я никогда не забуду время, которое провела в Узбекистане, людей, с которыми здесь познакомилась. Я многое узнала, много увидела. Видела, например, как, не выдержав условий жизни, иные уезжают. Но не каракалпаки. Их связывает с этой загубленной землей многовековая память далеких предков. Это сильный народ. Но в то же время и наивный. Некоторые старики-аксакалы уверяли меня, что море не ушло окончательно, что оно обязательно вернется на их благословенную землю в лучшие времена.
- А молодые?
- Молодые более практичны. К ним, кажется, пришло осознание, что в гибели природы в этом крае виновата не стихия, а сам человек. Ведь с гор Киргизии и Таджикистана стекает чистая, хрустально-прозрачная вода, которая несет жизнь. Но, спускаясь вниз, добираясь до зоны Арала, она перерождается и уже несет болезни и смерть. Что только не сбрасывается предприятиями в воды Амударьи и Сырдарьи! Вот и пожинаем плоды своей бездумной, по сути, преступной деятельности.
- Думаю, ничего в Приаралье не изменится, пока не изменимся мы сами. На Востоке всегда знали цену воде. Тысячелетия к ней относились как к "жидкому золоту". Теперь мы стали ее губителями. Что с нами случилось?
- Не знаю, я не могу этого понять.
- В Каракалпакии живет мудрый человек - народный писатель Тулепберген Каипбергенов. Однажды он сказал: "Большие ученые, большие писатели, мудрые политики получают Нобелевскую премию. Но есть люди, заслуги которых перед человечеством не меньше. Это те, кто посвятил свою жизнь защите природы, сохранению жизни на земле. Для них Нобелевских премий почему-то нет. Чаще всего мы даже не знаем их имен, и это чудовищно несправедливо".
Может быть, прав Тулепберген-ака, может быть, пришла пора выдающимся защитникам природы давать что-то подобное Нобелевской премии?
- К сожалению, умирая, Альфред Нобель не включил в свой проект вручение премии за охрану окружающей среды. Сейчас мы видим, что это несправедливо. Такая награда действительно должна быть. Очень престижная награда. Пусть не Нобелевская, но какая-то очень близкая к ней и столь же престижная.
Ташкент
