Владимир Георгиев ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ итоги Стамбульского саммита для России сегодня оцениваются по-разному. Среди минусов этого форума, которые обычно называются, - вывод к концу 2002 г. с территории Молдавии российского вооружения и боевой техники, сокращение Москвой военных баз в Грузии, невозможность наращивания в Закавказье крупных группировок войск и т.п. Между тем, как отмечают военно-дипломатические источники из Минобороны РФ, вышеприведенные факты нельзя оценивать столь однозначно и категорично, и негативные последствия стамбульской встречи лежат совсем в другой плоскости.
Во-первых, вывод российских войск из Приднестровья предопределен уже тем, что Молдавия на Стамбульском саммите отказалась от права, зафиксированного в адаптированном Договоре об обычных вооружениях в Европе, "принимать временное развертывание на своей территории", иными словами, Молдавия в заключительных документах ОБСЕ зафиксировала принцип неразмещения иностранных войск на своей территории. В начале этого года Кишинев отказался от своих притязаний на вооружения и боевую технику бывшей 14-й общевойсковой армии, тем самым взвалив груз проблем с вывозом, утилизацией и т.п. только на плечи Москвы.
Почему-то сложилось мнение, что инициаторами вывода войск из Приднестровья являются военные. Между тем, как отмечают представители Генштаба ВС РФ, в высших армейских кругах хорошо осознают важность для России региона в геополитическом плане в условиях дальнейшего расширения НАТО на восток. Военные круги хорошо понимают, что приднестровско-молдавский конфликт может тлеть десятилетиями, и если из региона уйдет Россия, то место миротворцев займут силы Североатлантического альянса, что совершенно противоречит интересам Москвы. Здесь обращает на себя внимание непоследовательная позиция дипломатических кругов России - еще в начале года на переговорах они связывали вывод российских войск из Приднестровья с синхронностью урегулирования там конфликта. Теперь в Стамбуле заявлено о жестких сроках вывода. Такие действия победой российской дипломатии не назовешь.
Во-вторых, нельзя категорически критиковать факты, связанные с выводом военных баз Вазиани и Гудаута из Грузии. В совместном российско-грузинском заявлении, принятом на саммите, говорится, что до 1 июля 2001 г. они будут расформированы и выведены. "В те же сроки будет решен вопрос об использовании, в том числе совместном, остающихся в указанных местах военных объектов и инфраструктуры расформированных российских военных баз". Таким образом, вывод баз не означает, что для России будут полностью потеряны важнейшие в военно-стратегическом плане аэродромы в Вазиани и Гудауте. Их судьба - предмет дальнейших переговоров, и здесь нашим военным дипломатам придется приложить усилия, чтобы их исход был в пользу Москвы.
Представители Минобороны отмечают, что военная дипломатия добилась для себя очень важного результата, поскольку де-юре закреплено военное присутствие России в Грузии. Пункт 3 совместного заявления говорит о том, что "Грузинская Сторона берет на себя обязательство предоставить Российской Стороне право на базовое временное развертывание своих ОДВТ с местом дислокации на объектах российских военных баз Батуми и Ахалкалаки". Россия приняла на себя обязательство, что на этих базах уровень ее вооружений не будет превышать 153 танка, 241 ББМ и 140 артсистем, то есть того уровня, который зафиксирован в Соглашении об адаптированном ДОВСЕ.
Совместное заявление Российской Федерации и Грузии готовили военные. Для России это очень важный документ. Между тем представители МО РФ сообщают, что вопрос о российском военном присутствии в Грузии мог бы решиться гораздо раньше, скажем, в рамках подписанного несколько лет назад российско-грузинского договора по базам, когда были более благоприятные условия для его ратификации грузинской стороной.
Переговорный процесс РФ с Грузией перед Стамбулом шел на фоне заявлений официальных лиц в Тбилиси о предпочтительности вступления страны в НАТО. Заявлялось также о необходимости дальнейшей интернационализации миротворческих контингентов в зоне конфликта в Абхазии. Между тем официальный Тбилиси хорошо понимает, что если будет принято решение о полном выводе военных баз с территории Грузии, де-факто это означает создание ситуации, близкой той, что сложилась в Приднестровье, когда местные власти просто не выпустят боевую технику из своего региона. В Ахалкалаки живет до 90% армян, которые оппозиционно настроены по отношению к официальному Тбилиси. Из этого горного региона, граничащего с Турцией и Арменией, вывести российскую военную технику довольно трудно. Также нельзя бесконфликтно вывести боевую технику из Батуми. Здесь войска имеют не только политическую, но и реальную материальную поддержку со стороны аджарского руководства.
Таким образом, после Стамбула Россия де-юре обязалась уменьшить свои военные группировки вне своих территорий. Здесь надо сказать, что сокращаться будут только сухопутные силы. Россия не смогла распространить территориальные ограничения на авиационный компонент ОДВТ. Это говорит о том, что теоретически по согласованию она может, скажем, в Армении или Грузии, иметь авиационную группировку в количестве не менее 100 боевых самолетов и 50 ударных вертолетов, то есть в количестве, определенном ДОВСЕ для национальной квоты страны. Надо заметить, что такую же возможность для размещения могут иметь в Закавказье и страны НАТО.
После Стамбула квота на фланговые ограничения у России увеличена. При этом размещение предполагается только в пределах страны. Это положительный момент, поскольку на меньшей территории можно иметь относительно больше вооружений, что особенно нужно России на юге, где сейчас ведутся боевые действия. Несмотря на то что страны НАТО, участвующие на переговорах по адаптации ДОВСЕ, согласились на фактическое сокращение общего потенциала своих вооружений на 4800 танков, 4000 бронемашин и более 4000 единиц артиллерии, они не согласились в будущем иметь в своем составе строго фиксированное количество вооружений. То есть военный потенциал НАТО при приеме в альянс новых членов будет возрастать на величину национальной квоты вооружений страны, которая в НАТО вошла. Таким образом, если гипотетически предположить, что Грузия и Азербайджан войдут в НАТО, то ее военный потенциал увеличится на 440 танков, такое же количество ББМ и 530 артсистем.
Эти цифры почти сопоставимы с тем, что РФ может иметь на флангах. Общее в России количество вооружений во фланговом районе (то есть суммарно в Ленинградском и Северокавказском военных округах) по адаптированному ДОВСЕ не должно превышать 1300 танков, 2140 ББМ и 1680 артсистем. Это больше, чем было. Но явно недостаточно, чтобы, например, решить проблемы ликвидации террористов на территории Чечни.
