Наталия Григорьева
Мистика и ритуалистика не заглушают морализаторского посыла. Кадр из фильма
На экраны выходит «Шаман» Михаила Мерзликина – фильм-притча, премьера которого состоялась в рамках конкурсной программы фестиваля «Зимний» в декабре 2024 года. Задуманный, очевидно, этаким этнотриллером (если не хоррором), фильм на деле оборачивается морализаторской сказкой о людях, которые ищут помощи у высших сил и оправдывают советами духов свои низменные поступки. Никого, по сути, не жалко – разве что старика-шамана, который порядком устал.
Живет он (Юрий Майнагашев) в полуразрушенной хижине на окраине неведомой деревни где-то в Хакасии. Каждый день принимает «клиентов», и кто только не заглядывает со своей бедой в гости. Например, начинающий блогер девочка Аня (Ананке), которая мечтает о подписчиках, лайках и сетевой популярности. Раскинув перед ней камни, шаман сообщает, что для достижения цели ей нужно убить человека. Это, пожалуй, самое жестокое задание, но остальные не уступают по степени абсурдности: женщине с родимым пятном на лице и отсутствием любви (Марина Федункив) дед предлагает пройтись по селу голой, законченному алкоголику (Олег Васильков) – выпить еще, брошенной женщине – ограбить банк. Как ни странно, все до единого в итоге выполняют указания «духов» и даже получают желаемое, но их жизни, причудливым образом переплетенные, постепенно рушатся.
«Шаман» – камерное кино, действие которого едва ли выбирается за пределы узкой хижины, заставленной предметами быта и культа. Вместе с дедом-колдуном в ней обитает то ли его жена, то ли еще один дух, который мучает своего слугу годами, – когда-то герой занял место предыдущего шамана, теперь вынужден нести «службу». Он не вправе никому отказать, но сам уже не знает или не помнит собственных желаний, оттого мается, отчаянно ища путь к собственной свободе. По сути, ничем не лучше тех, кто приходит за помощью. Когда-то собственные желания, неподвластные человеческой воли и силам, привели его туда, где он есть. И теперь его проклятие – обещать невозможное.
Мистика и ритуалистика, сдобренные громким этническим саундтреком, не заглушают морализаторского, очень приземленного посыла. Опьяненные в переносном и в самом прямом смысле, люди в отчаянии ищут легких путей – и ради этого готовы идти самыми сложными. Очевидно, чтобы мысль была яснее, авторы не чураются абсурдности. Так что герои играючи убивают детей, насилуют женщин, идут на прочие преступления или же попросту на идиотские поступки, не задавая лишних вопросов. Конечно, каждому после исполнения желаемого придется поплатиться за содеянное. Однако без какого-либо раскаяния и осознания. Страдает разве что дед-шаман. То ли от человеческого безрассудства и греховности, то ли от собственной смертельной усталости. То и дело выходя во двор, старик яростно рубит ветки, жжет костры, взывая к своим духам, которые отвечают всем, кроме него.
Актеры, причем не последнего эшелона – в кадре можно заметить знакомые и даже популярные лица, – играют изо всех сил, так что процесс и впрямь напоминает какой-то языческий ритуал. Подсвеченные оранжевыми отблесками очага – единственного источника света в хижине и, кажется, во всей округе, вечно погруженной во мрак, они заламывают руки, падают на колени, рыдают, кричат, молят и угрожают. Дед непреклонен, перекладывает всю вину на высшие силы, тем самым в каком-то смысле лишая и просящих свободы воли. Как марионетки, они идут исполнять неадекватные задания. Но винить в итоге придется лишь самих себя. Слишком уж простые истины даже для такого формата кино.
