Наталия Григорьева
Александр Робак и Юлия Марченко играют осиротевших родителей. Кадр из фильма «Вечная зима»
Фестиваль «Маяк» продолжает чествовать дебютантов и, что важно, дебютанток: во второй конкурсный день свои первые полнометражные картины представили Рената Джало – самый большой эксперимент смотра, Николай Ларионов – пока самая зрительская картина «Маяка» и самая, пожалуй, лучшая роль Александра Робака, и Тома Селиванова – самая смелая на уровне идеи и высказывания работа. В отличие от первого дня (см. «НГ» от 08.10.24), фильмы которого подошли друг к другу как кусочки одной мозаики, второй конкурсный блок получился максимально разнородным даже на визуальном уровне, хотя и тут есть общее: все эти фильмы о вечных и проклятых вопросах.
Действие картины «На этой земле» Ренаты Джало разворачивается в России XVIII века. Кажется, что сегодня если кто и берется воспроизвести на экране этот период, то получается что-то яркое и костюмное, да еще и про дворцы, перевороты, сильных мира сего. Но нет, в этот раз – черно-белое полотно, визуально тут же напоминающее отдельные работы Андрея Тарковского, Белы Тарра, Алексея Германа. Герои никакие не цари, а крепостные крестьяне. Деревня умирает, урожай погиб, старцы причитают – непрекращающийся ропот старух становится главным саундтреком притчи о стремлении к свободе. В первых же кадрах, снятых с высоты птичьего полета, мужчина в самодельных крыльях пытается совершить прыжок-полет с крыши дома. Прибежавшие селяне не дают – оказывается, это беглый крестьянин, по слухам, натворивший дел в своей деревне, а теперь прибившийся к новому поселению. Своими выходками он, говорят, навлекает беду, и теперь волна осуждения всех непохожих катится от избы к избе. Достается бродячему скомороху, местному юродивому, но больше всех – девочке, якобы «скушавшей» жизненную силу своей сестры-близнеца. Ей запрещают смотреть на людей, заставляют вымаливать у бога прощение, а она тайком бегает в лес, где тот самый беглый «икар» не оставляет попыток полететь – и оставляет всюду свои крылья, которые девочке так хочется примерить.
Красивая метафора, перекидывающая мостик из далекого прошлого в настоящее, – старушки-соседки все так же судачат на скамейках у дома, несогласных и непохожих порицают, свободы как не было, так и нет. И удастся ли смастерить крылья, которые сработают, – вопрос, который и в фильме, и в жизни пока висит в воздухе без ответа. Видеоряд у фильма выдающийся – вычурные ракурсы, неожиданные углы, сплошная недосказанность и недопоказанность, – но он вместе со звуковым оформлением отдаляет картину от зрителя, которому, возможно, полезно было бы ее увидеть. Но смотреть, слушать почти физически невыносимо: абсолютная вещь в себе, которой не нужна аудитория.
«Вечная зима» Николая Ларионова, наоборот, близка народу. Магнитогорск, начало 2000-х, благополучная семья работяг: сталевар (Александр Робак), учительница (Юлия Марченко), их сын-школьник (Сергей Грузинов). Копия мамы, которого папа, любя, учит быть мужиком. Для этого нужно уметь драться, но драка в итоге и приводит к трагедии. Потеряв сына, родители погружаются каждый в свое горе, отдаляясь друг от друга в попытках как-то справиться. В итоге оба придут разными путями к общему знаменателю – не искать виновных, разомкнуть порочный круг насилия. Боль все равно не уйдет, и чувствовать можно все, что хочется и как хочется. И плакать, и играть в футбол.
Зима, которая никак не кончается, символизирует застывшую, поставленную на паузу жизнь. Визуальную простоту и прозрачность не может замылить даже бесконечно валящий из заводских труб в морозный воздух дым, она же подчеркивает игру актеров, и на ней по большей части держится картина. Александр Робак здесь и в привычном для себя образе русского мужика, но и в неожиданно тонком его воплощении – порывистого, чувствующего, страстного, несмотря на внешнюю скованность. Их дуэт с Юлией Марченко, в противовес Робаку хрупкой, словно из стекла, создает нужную эмоциональную палитру. Цельный фильм, по-хорошему лаконичный и так же по-хорошему бытовой, что в данном случае выгодно выделяет его в конкурсе «Маяка».
Особенно на фоне такого неровного, местами графоманского и претенциозного кино, как «Пепел и доломит» – иллюстрации расхожей фразы про благие намерения. Режиссер Тома Селиванова играет главную роль – кинематографистки Дины, которая в компании немца-музыканта Йохана (Антон Риваль) путешествует по заброшенным исправительно-трудовым лагерям. История любви, коллективной памяти и вины, возвращения забытых имен и поиска своего творческого голоса разворачивается в естественных декорациях карельских и магаданских лесов, еще не целиком поглотивших страшные метки прошлого: то тут, то там торчат искусственными горами остовы «архипелага ГУЛАГ». Важно помнить, осмыслять, проговаривать, спору нет, но авторы «Пепла и доломита» сбиваются с ритма, будто теряя нить повествования. И вновь кино, идею которого неплохо бы донести до массового зрителя, превращается в произведение для своих. Впрочем, логично: героиня еще только ищет свой почерк, а нам всем еще учиться и учиться осмыслять прошлое.
