Светлана Хохрякова
Мир «Мегалополиса» отсылает зрителя к античности. Кадр из фильма «Мегалополис»
85-летний американский режиссер Фрэнсис Форд Коппола, за плечами которого «Крестный отец» и «Апокалипсис сегодня», приехал на Лазурный Берег с новой картиной «Мегалополис», снятой на собственные средства. Йоргос Лантимос, сегодня считающийся одним из самых лучших режиссеров, представил фильм «Виды доброты».
Работа над картиной Копполы продолжалась сорок лет. За это время многое поменялось: сценарий, актеры, наконец, мир. И то, что в итоге получилось, свидетельствует об отчаянном непонимании происходящего вокруг. «Мегалополис» напоминает наивные детские картинки о падении Вселенной, трактуемой автором как некий Новый Рим. Но все это не повод втаптывать в грязь человека, давно вошедшего в анналы мирового кино. А Копполу разве что не предали анафеме.
Мэтр выглядел растерянным. Совсем недавно он потерял жену Элионор, с которой вместе работал и бывал на фестивалях. Ей и посвящен этот фильм, которым, очевидно, и она жила все эти сорок лет. Коппола едва передвигался по красной дорожке, периодически снимая шляпу, напоминавшую о чеховских героях. Его поддерживали под руки, пытались задать траекторию движения, но он все эти правила нарушал.
На роль талантливого архитектора и нобелевского лауреата Цезаря Катилины (в фильме у всех римские имена), задумавшего превратить Нью-Йорк, а глобально – весь мир в некий совершенный город, – был приглашен Адам Драйвер. Представления героя об идеальном будущем, естественно, приписали самому Копполе, за что он и поплатился, вызвав насмешки людей, готовых в одночасье растоптать вчерашних кумиров.
Цезарь Катилина, подобно Гамлету, произносит монолог «Быть или не быть». При этом он – современный человек, одетый по моде наших дней и ставший героем секс-скандала. Мир, в котором он живет, населяют люди, само присутствие которых должны нас отсылать в античность. Они посещают бои гладиаторов, устраивают Сатурналии. Во всем этом хаосе эпох и мыслей Копполе удалось, пусть по-детски или по-стариковски, передать трагизм летящего под откос мироустройства.
Коппола придумал и еще один фокус. Спустя полтора часа после начала фильма, перед экраном появился человек. Казалось, что это сотрудник фестиваля случайно вышел на сцену. Изображение Адама Драйвера на экране уменьшилось, словно он на экране телевизора или компьютера, и начался диалог. Драйвер что-то вещал о том, каким путем все мы идем, а незнакомец ему молча внимал, стоя к зрителям спиной. А потом, подсвечивая фонариком под ноги, он удалился со сцены. А мы продолжали смотреть кино.
В фильме есть отсылы к фильмам Мельеса, Уэллса и Кубрика, поэтические ассоциации, и все они интуитивные, подспудные, это не демонстративные цитаты. Периодически на экране пролетает первый спутник Земли с надписью СССР. Каким бы ни был этот странный фильм, он станет частью истории. Любая работа мастера теперь на вес золота. Он это право заслужил всей своей прошлой жизнью.
Еще одна каннская попытка осмысления, но уже не будущего, а прошлого, – «О, Канада» американского режиссера Мартина Скорсезе и сценариста Пола Шредера. Фильм посвящен сценаристу и писателю Расселу Бэнкси, ушедшему из жизни в прошлом году, роман которого «Предрешенный» Шредер и экранизировал.
Спустя 44 года после совместной работы на картине «Американский жиголо» Шредер пригласил на главную роль 74-летнего Ричарда Гира. Он сыграл известного канадского документалиста Леонарда Файфа, который незадолго до смерти приглашает к себе журналистов, чтобы рассказать на камеру историю собственной жизни.
Ричард Гир в прекрасной форме. Он играет 78-летнего, обреченного на скорую смерть человека, прикованного к инвалидной коляске. У него сложная биография, за плечами много романов и оставленных женщин. Леонард Файф рассказывает на камеру то, о чем не знала даже его жена, которую сыграла роскошная Ума Турман. Возраст ей к лицу. Она стала точнее в деталях, способна на глубокий психологизм и не боится морщин.
23-летнего Леонарда сыграл Джейкоб Элроди, многим знакомый по фильму Софии Копполы «Присцилла: Элвис и я», где у него роль Элвиса Пресли. У Шредера герой Элроди молод и хорош собой. А за его спиной незримо для него постоянно присутствует Леонард, который на полвека старше и которого играет Ричард Гир в своем нынешнем возрасте. Герой постоянно переходит из одного состояния в другое, в свои прошлые жизни. Старший подглядывает за младшим. Все быстротечно, как и сама жизнь. Она, как прибой, смывает прошлое и уносит тревоги будущего.
Леонарда в его среднем состоянии окружают, как призраки, былые возлюбленные, а он для них невидим. Такое ощущение, что это царство мертвых, а на самом деле прошлое, которое не изменить.
Словно персонаж русской сказки Леонард окажется на развилке с указателями. Пойдешь туда, будет то-то, повернешь в другую сторону – найдешь другую судьбу. Главное не ошибиться. Молодой Леонард, спасаясь то ли от мобилизации в разгар вьетнамской войны, то ли все-таки от своих женщин и детей, выбирает указатель с надписью «Канада». Границу он переходит как в сказке: лишь бы поле перейти, и ты на свободе.
Все это могло бы быть мощно, если бы главную роль сыграл актер другого темперамента. Ричард Гир так и остается на экране привычным нам Гиром. Никаких скрытых травм нет и в помине.
Одна из самых ожидаемых премьер – «Виды доброты» грека Йоргоса Лантимоса, едва ли не главного сегодня режиссера. Его новый фильм снят был быстро, почти параллельно «Бедным – несчастным», получившим в сентябре главную награду Венецианского кинофестиваля «Золотой лев».
В главных ролях вновь Эмма Стоун и Уиллем Дефо, а также великолепный Джесси Племонс, вызывавший смех одним своим невозмутимым появлением в сиреневой водолазке. Его странный герой, находящийся под пятой своего демонического босса, живет строго по расписанию, где по часам известно, когда и что надо поесть, а до 23.30 нужно закончить чтение романа «Анна Каренина». Его тут читают все, дарят и перечитывают.
Лантимос устраивает игры разума, выдавая подспудно скрытое и трудно объяснимое в собственной натуре, как это было в картинах Ларса фон Триера, и Дефо ему только в помощь. Фильм состоит из трех новелл, и у его персонажей словно несколько жизней.
Героиня Эммы Стоун двоится, троится, трансформируется, и каждый волен по-своему трактовать, она ли это или уже кто-то другой. В одной из своих ипостасей она – жена излишне подозрительного полицейского. Заметив в ней перемены (для этого достаточно того, что туфли ей стали малы), он решает, что это кто-то другой, а не его законная супруга. А она в доказательство их уз вынимает собственную печень.
Лантимос нашел в Стоун идеальную актрису, которая не только многое может, но еще и готова на все. Она способна реализовать самые немыслимые фантазии режиссера. Наверное, если он потребует расстаться с чем-то, то она согласится, как и ее героиня, отрубающая себе палец по знаку свыше. Дефо тоже смелый актер. Он готов сниматься обнаженным, несмотря на возраст, выполнять любые немыслимые задачи. Полная раскрепощенность – свидетельство абсолютного доверия к режиссеру, утонувшему в странных фантазиях.
Канны
