Елизавета Авдошина
Съемки проходили в Перми и Пермском театре оперы и балета. Кадр из фильма
«Фрау» – камерная драма, ловко упакованная в обертку романтической комедии. Иван (Вадик Королев) работает в магазине «Охотник и рыболов», живет в бабушкиной квартире, чистит зубы советским зубным порошком и воображает себя героем средневекового эпоса. Прочитав еще в детстве «Легенду об Уленшпигеле», он решает быть рыцарем: называет всех девушек «фрау» и считает, что жить нужно для того, чтобы служить женщине. Однажды он знакомится с Кристиной (Лиза Янковская) – балериной местного театра.
Как и в дебютном фильме «Дунай», Любовь Мульменко берет героев-антиподов, наглядный пример несхожих натур, мимолетно соединенных влюбленностью. Но если в «Дунае» герои были разными по менталитету (героиня Надежды Лумповой приезжала в Белград в отпуск из Москвы) и влюблялись стихийно, то во «Фрау» драматический конфликт усложняется, сходятся герои рационально и оттого еще более бесперспективно.
Иван – фриковатый ботан, слишком правильный парень, рационально себя подводящий к поиску возлюбленной. Родители так воспитали: главное – семья, поэтому действовать он берется решительно, но инфантильно. С первого же знакомства опрометью убегает. Кристина выросла в типичном женском царстве: одинокая мать (Инга Оболдина) и бабушка – «железная леди» (Людмила Чиркова). Поэтому фигуру отца Кристина ищет в отношениях с женатым хирургом (Алексей Розин) сильно старше себя. Но когда в очередной раз понимает всю унизительность своей роли любовницы, живущей нескончаемыми обещаниями, решается «вынырнуть» – тут как раз и подворачивается трогательный новый поклонник. Скрупулезное и педантично-возвышенное отношение к жизни Ивана вызывает у окружающих снисходительную усмешку, но для Кристины становится глотком чистой воды после ее омута. Совсем непохожие одинокие люди сходятся в одном – им нужна любовь и семья. Но оказывается, что одной только общей цели для счастья мало.
Сценарист нечасто становится и режиссером, в этом драматург, а ныне режиссер уже второго игрового фильма Любовь Мульменко наследует и великим предшественникам (можно вспомнить Киру Муратову), и старшим современникам (Николай Хомерики, Василий Сигарев) в идее того, что наиболее точно воплотить свой сценарий можно только самому. Впрочем, для авторского кино эта ситуация типичнее, именно потому что индивидуальный взгляд на мир транслируется на всех уровнях. И сложный, драматический сценарий «Фрау» подкреплен в режиссуре крупными портретными планами, когда камера сосредотачивается на актере (а кастинг в фильме отличный), не боясь долгих пауз, запечатлевая наполненное молчание. В то же время монтажные склейки рождают зачастую комический эффект, утрируют реальность, подчеркивают ее абсурдность почти на каждом шагу. Но фильм ловит баланс между интимным реализмом и едкой сатирой.
Сказочная рамка сюжета, с которой играет и которую пародирует Мульменко (возвышенная любовь и ее обретение через препятствия), разбивается о неиллюзорную реальность. Люди, не совпадающие интуитивно как пазлы - характерами, привычками, взглядами, увлечениями, наконец, душевными травмами – любыми особенностями, никак не уживутся вместе, даже если честно будут пытаться искать ключи к взаимопониманию. Простая истина становится ярким фоном для более тонкого разговора на ту же тему. Фильм, по сути, фиксирует в художественной форме дикое наслоение стереотипов, среди которых мы барахтаемся в поисках своей второй половинки и куда пытаемся уложить наше представление о любви и ее «регламентированных» формах. Все это стереотипы о женских и мужских ролях-конструктах, навязанные обществом, психологией, религией. Когда героиня Лизы Янковской приходит в церковь, настоятельница монастыря превентивно выкладывает перед ней тиражированные, унифицированные брошюры, «женские памятки» про создание семьи, брака. Даже самая, казалось бы, обращенная к человеку институция глуха к его реальным, порой противоречивым переживаниям. Вердикт церкви в фильме звучит по большому счету беспощадно.
Когда Иван не вытерпливает Кристину, слишком развязную для его идеалистично-кринжовой картины мира, он говорит ей о том, кого она ему напоминает на букву «б». Когда, наоборот, она плачет от несовпадения ожидания и реальности в его личности, ее душит обида от несправедливости. Она же наконец нашла порядочного, хорошего, преданного однолюба («настоящего мужика, а не хипстера») вместо помятого, эгоистичного бабника, и вот на тебе – чувства и страсти нет ни капли, а раздражение от совместного быта только накапливается. Принцесса на поверку оказывается далеко не принцессой (но и принц не так уж притягателен в своем дистиллированном виде), а вот «боевая подруга» главного героя (Дарья Коныжева), которую даже именуют Колян, так она мимикрировала под мужской коллектив, остается самой близкой по духу. При этом окружающие вокруг, кого ни спроси, только и делают, что лицемерят: мирятся с браком без любви; генерируют ультрапатриархальные установки, перетекающие порой в гоп-повадки, – такой колоритный типаж играет Максим Стоянов.
Сказка заканчивается жизнеутверждающе только в том смысле, что поколение 30-летних выбирает себя, а не навязанные социальные функции, не страшится одиночества, пробует жить по-разному и ценит в семье то, что важно сохранять всегда, несмотря ни на какие противоречия – например, диалог с родителями и прародителями. Но горечь все равно остается: нет на свете самой чистой и самой правильной любви. Но почему бы о ней хоть раз не помечтать.
