Наталия Григорьева
Герои фильма живут в ритме ожидания. Кадр из фильма
В прокат выходит драма «Привет, мама», получившая приз на фестивале в Выборге и показанная на смотре в испанском Сан-Себастьяне. Это первая режиссерская работа Или Малаховой, соавтора и супруги Бакура Бакурадзе, работавшей с ним над сценариями «Охотника», «Брата Дэяна» и «Вызова». В «Привет, мама» ее героинями становятся четверо живущих вместе женщин разных возрастов, объединенных не только родственными связями, но общей травмой – исчезновением еще одной, самой старшей.
Работница кол-центра аэропорта Пулково Кира (Дарья Савельева) всегда улыбается – даже когда месит петербургскую слякоть изящными сапогами на каблуке, вежливо помогает дозвонившимся найти багаж или рейс, крутит роман без обязательств с женатым пилотом (Илья Хетагуров). И не только с ним – иногда в город заезжает живущий за границей давний любовник-писатель (Григорий Чабан), также человек семейный, но зато возвышенный и романтичный. Еще Кира – любимая, беззаботная, понимающая тетя для двух племянниц (Анна Осипова и Александра Евдокия Бакурадзе), с которой всегда можно посмеяться, поболтать, поделиться. Не то что с их собственной мамой, младшей сестрой Киры по имени Вера (Аглая Тарасова). Мыслящей куда приземленнее – о котлетах на кухне ресторана, где работает, о кавалере Толике, загремевшем в больницу с ожогом рук, о счетах за электричество и о том, где взять деньги на ремонт пустующей в центре города квартиры их с Кирой мамы. Когда-то выгнавшей Веру из дома, когда та забеременела в 16, потом потерявшей связь с поддержавшей сестру старшей дочерью, а после и вовсе ушедшей из дома и пропавшей без вести.
Годы идут, свидетельства о смерти так и нет, немой вопрос висит в воздухе – как оказывается, тяжким грузом. И не для Веры, так и не простившей, а потому быстрее отпустившей маму в ее, очевидно, последний путь, а для Киры, скрывающей за внешней беззаботностью кровоточащую рану недосказанности и недолюбленности. По-своему уникальная ситуация – из семьи ушла мать – соседствует с привычными паттернами. Ячейка общества, состоящая из одних женщин, мужчины – все сплошь либо за кадром, как у Веры отцы ее дочерей и тот самый невидимый больничный Толик, либо присутствуют, но все равно недоступны, как у Киры. В большей степени, конечно, эмоционально – их хватает лишь на спешные встречи в отелях и съемных квартирах, куда Кира прибегает наряженная и накрашенная. И откуда неизменно уходит понурая, садится в троллейбус и едет из вымышленной жизни и гипотетических «когда-то он уйдет от жены ко мне» в жизнь реальную, в панельке на окраине города.
Петербург в фильме, к слову, и привычный, и неузнаваемый – подходящее его духу стереотипное межсезонье и в то же время полное отсутствие открыточных видов на Неву, мосты, достопримечательности. Вместо этого – безликий спальный район, где нет даже романтичных дворов-колодцев, а есть только типовые дворы с проржавевшими детскими площадками, истоптанными снующими туда-обратно, засветло и затемно, работягами. Локация на берегу заснеженной реки сыграет в финале важнейшую и уже вовсе не декоративную роль, как и законсервированная квартира матери с эстетскими красными стенами и старинной угловой печкой. Время здесь застыло, совсем как жизнь Киры.
Ничего существенного на экране не случается, фильм всю дорогу течет в одном ритме и с одной интонацией, а герои живут в режиме ожидания. Того, что любовник уйдет от жены, Толик вернется из больницы, дочка не повторит ошибок матери, а мама вернется. И вместе с тем постепенно все будто начинает шевелиться, сдвигаться, сходить с привычных рельсов – Кира путает дни недели, говорит неудобную правду, становится вдруг строгой и назидательной с девочками, нежной и заботливой с сестрой – как подменили. Наверное, пришло время, и у всего есть срок годности – у любви, у ненависти, у горя. Все отношения начинают тяготить в том виде, в котором они существуют. Одни нужно отпустить, а другие – укрепить, ведь в итоге они с девочками уже давно одни на этом свете.
