Евгений Цыганов стал "лицом смуты"

Тот исторический период, когда ученым приходилось становиться ассенизаторами и разнорабочими. Кадр из фильма «1993»

В прокат вышел фильм «1993» Александра Велединского, семейная и историческая драма по мотивам одноименного романа Сергея Шаргунова и событий осени 1993 года – речь о вооруженном октябрьском противостоянии сторонников Бориса Ельцина, с одной стороны, и Верховного совета – с другой, свидетелем и даже непосредственным участником которого был режиссер. Все закончилось многочисленными жертвами и принятием новой Конституции – но, по сути, не закончилось и повторяется до сих пор, спустя ровно 30 лет.

Виктор (Евгений Цыганов), 40-летний без пяти минут ученый со степенью, бросивший науку, работает в аварийной службе – в том числе чинит канализацию у Белого дома, внутри которого и вокруг на излете лета 1993 года назревает кульминация политического кризиса. Как и все, обсуждает события в стране – вяло и даже заглядывает в будку гласности – чтобы спеть. Его жена Лена (Екатерина Вилкова) работает в той же аварийке диспетчером, но мечтает открыть какой-то неведомый ей самой бизнес и спрашивает советов то у соседа-коммерсанта (Александр Робак), то у положившего на нее глаз залетного нефтяника (Максим Лагашкин) – время благодатное, вокруг одни бизнесмены. Дочке-подростку Тане (Анна Цветкова) нет дела до политики и прочих взрослых вопросов, она курит в форточку, слушает Янку Дягилеву, крутит роман с юным бандитом и дерзит родителям. Обстановка в семье накаляется и приводит к кризису. Чем ближе октябрь, тем громче и беспрерывнее работает телевизор на подмосковной даче, куда семья перебралась после продажи городской квартиры. Новости становятся все тревожнее и отвлекают Виктора, который в итоге окажется, как и Лена, по одну из сторон баррикад, от по-настоящему важного дела – строительства уличного туалета.

Фрагментарное повествование «1993» перекидывает зрителя с улиц Москвы, где постепенно собираются толпы, в камерные помещения: будь то домик в тихом, до поры до времени идиллическом поселке у железной дороги, или же каморка аварийной службы, спрятанная во дворе жилого дома, или и вовсе недра канализации – мир, куда Виктор спускается этаким Орфеем-философом.

Дерганая и стремительная смена локаций, состояний и настроений – от кухонных разговоров и диалогов, собранных из банальных цитат и всякой диванной критики, до психоделических вставок с танцами в московском подземелье и на Луне – символизирует ту самую пресловутую и непобежденную до сих пор неоднозначность. 90-е на экране превращаются в сумасшедший звуковой микс музыки, стрельбы, белого шума из телевизора и диалогов ни о чем и обо всем.

Велединский избегает конкретики – до сих пор неизвестно, какая точка зрения окажется приемлемой, так что лучше лавировать, чтобы вылавировать в прокат без потерь. Его герои мечутся между двух лагерей, в каждом из которых в какой-то момент одновременно запоют «Мы ждем перемен!» Цоя – так какая тогда разница? Прочих метафор, символов, примет времени, указывающих на скорое наступление «лихих» и на более поздние события, – в изобилии, и, наверное, читать предлагается между строк, что в последнее время становится все утомительнее.

Вот «красные» в лице красивых, молодых, в кожаных куртках – у него (Григорий Верник) и вовсе кличка Сид в честь Вишеса из «SexPistols», как тут не симпатизировать. Вот «белые» – такие же молодые, и им сочувствуешь в следующую минуту. С другой стороны – как симпатизировать хоть кому-то, глядя на сгорающие у Останкино тела.

Почему стреляли танки, почему стрелял ОМОН, почему толком не жившие в СССР люди, подростки, родившиеся на его излете, взяли в руки кумач – и не отпустили до сих пор. Так много вопросов, так мало ответов даже спустя 30 лет. Но, как пела Янка Дягилева в наушниках у Тани: «здесь не кончается война, не начинается весна, не продолжается детство».

С музыкой в «1993», к слову, все гораздо лучше и интереснее, чем с оценками и выводами. Она маркирует эпоху, возникая в неожиданных местах – тут слушают «Гражданскую оборону», поют «НОМ», смотрят клип группы «Ноль» и собираются на концерт Майкла Джексона.

Немало горького юмора и иронии, начиная от самого героя Евгения Цыганова, случайно попавшего в репортаж и прозванного «лицом смуты» (все мы помним это лицо), до его встречи с бывшим коллегой в электричке – вместе с человеком с громким киноименем Иван Лапшин они когда-то строили луноход, а теперь один чистит трубы, второй продает эротические календари, и оба больше вполне могут жить без космоса. Точнее, может, и не могут, но делают хорошую мину – жить все-таки на Земле, а не на Луне. В финале, посмотрев своими глазами на то, о чем говорят в телевизоре – все же рядом творится история, – герои приходят к выводу, что возделывать свой сад важнее и безопаснее. Жить без демократии, как оказалось, можно, а вот без туалета – невыносимо. И как же хочется перестать жить во времена, когда творится история.