Наталия Григорьева
Известные актеры не понимают, чего от них хочет инопланетянин. Кадр из фильма
В цифровой прокат вышел «Город астероидов» – новый фильм Уэса Андерсона, впервые показанный на Каннском кинофестивале. Мастер мизансцен и виртуоз цветокоррекции в очередной раз собрал в кадре сонм звезд первой величины, которые разыгрывают фантастический метаспектакль – тут и гипотетическая встреча с внеземным разумом, который люди пока могут только воображать, и карантин, который все мы представляем слишком хорошо, и ядерные грибы на горизонте, чего видеть бы не хотелось вовсе. А еще попытки найти смысл жизни накануне возможного апокалипсиса.
Фильм сконструирован нарочито сложно и вычурно: сперва на черно-белом экране появляется ведущий в исполнении Брайана Крэнстона – он стоит на сцене театра и рассказывает, что здесь готовится постановка спектакля «Город астероидов» по пьесе драматурга Конрада Эрпа (Эдвард Нортон). После динамичного описания будущих декораций и беглой демонстрации процесса создания произведения действие перемещается в тот самый вымышленный Город астероидов. Местечко с населением в 87 человек расположено посреди поросшей кактусами и утыканной голыми скалами пустыни. На дворе 1955 год, по проходящей через городок железной дороге мчатся составы с ядерными боеголовками, и на горизонте то и дело живописно вздымаются атомные «грибы». В самом же Астероид-сити, названном так в честь упавшего тут еще до нашей эры и оставившего достопримечательность в виде огромного кратера небесного тела, бережного охраняемого местными учеными во главе с доктором Хикенлупер (Тильда Суинтон), пока царят мир и покой.
Все готовятся к ежегодному конкурсу юных астрономов. Один из них – Вудро Стинбек (Джейк Шлойтер) – приезжает с отцом-фотографом Огги (Джейсон Шварцман) и тремя младшими сестрами, которым предстоит узнать о смерти матери. Вторая, Дина (Грейси Сэмиэл), – с матерью-кинозвездой Мидж Кэмпбелл (Скарлетт Йоханссон). Остальные номера отеля занимают другие подростки-звездочеты с родителями, а также по случаю оказавшиеся в том же месте в тот же час ковбои-музыканты, целый класс школьников и их учительница, дедушка (Том Хэнкс) Вудро и его сестер, приехавший забрать наполовину осиротевших детей к себе в особняк. Все они станут свидетелями удивительного происшествия – из летающей тарелки прямо к ним спустится настоящий пришелец – и окажутся заточенными в городе Астероидов, закрытом правительством на карантин. Однако даже изоляция не помешает чувствам родиться, а любопытству и жажде знаний пробить брешь в «железном занавесе».
Уэс Андерсон в новом фильме будто обнажает свой собственный метод – делает вычурную театральность своего стиля наглядной, обозначает действие как сценическую постановку. Оттого ни реплики, ни декорации, ни перемещения камеры не кажутся такими уж надуманными и выверенными, а титры с указанием актов и сцен – излишними. К тому же черно-белая часть картины получилась очень стильной, напоминающей о телевидении 50-х, о Бродвее, а Крэнстон, маячащий в углу экрана и комментирующий происходящее, вкупе с темой инопланетного вторжения и в компании сверх меры одержимого работой режиссера Шуберта Грина (Эдриан Броуди) – о радиоспектакле Орсона Уэллса по роману Герберта Уэллса «Война миров», который в 1938 году миллионы слушателей приняли за реальные новости о нападении на Землю марсиан.
В какой-то момент разбивающий внутреннюю четвертую стену персонаж Джейсона Шварцмана – он буквально выходит из цветного пространства города Астероидов на черно-белую территорию театра, чтобы задать режиссеру вопрос о смысле разыгрываемой всеми пьесы, – олицетворяет, возможно, главную идею ленты. Отчаянно ищущие в происходящем хоть какой-то высший смысл персонажи не находят ответов даже после второго появления тарелки в небе. Жизнь становится бессмысленной, как введенный властями карантин, порядком раздражающий мирных и случайных свидетелей. Взрослые потихоньку сходят с ума: один (Див Шрайбер) наставляет на военных космический бластер, изобретенный сыном, другие – Огги и Мидж – прокрастинируют в своих номерах, занимаясь кто фотографией, кто репетициями роли, беседуют и постепенно влюбляются друг в друга от одиночества, безделья и ощущения конца света. Учительница продолжает вести уроки, ковбои поют и пляшут. До боли узнаваемое карантинное настроение и стадии его принятия.
А вот дети, напротив, вовсе не готовы плыть по течению, предаваясь апокалиптичным раздумьям. Они продолжают смотреть вверх, сквозь, мечтать и строить планы. Влюбляться не от безысходности и грусти, а искренне. Для них запреты становятся толчком к новым изобретениям, а информация – не чем-то, что нужно засекречивать, а тем, что необходимо распространять. В противовес родителям, в одночасье будто утратившим смысл жизни, они обретают его, не страшась взрослых и их безбожно устаревших угроз судами, тюрьмами и ружьями. Не готовые безропотно заучивать древние знания, они задают вопросы на актуальные темы – какая разница, что за атмосфера на Юпитере, когда на Землю только что высадился живой пришелец? Учительница теряется, не зная, что сказать, боясь сболтнуть лишнее, а ее маленькие подопечные в это время, не пугаясь никаких кордонов и директив, рисуют, пишут, танцуют и поют на запрещенную тему. И в этом, кажется, и есть смысл жизни – не бояться.
