Наталия Григорьева
Хеппи-энд по-американски. Кадр из фильма
В Сети вышел фильм из конкурса Венецианского кинофестиваля, «Белый шум» Ноа Баумбаха – экранизация одноименной книги американского писателя Дона Делилло, написанной им в 1985 году, с Адамом Драйвером и Гретой Гервиг в главных ролях. Постмодернистский роман в руках автора «Милой Фрэнсис» и «Истории о супружестве» превратился в замысловатую ретротрагикомедию, пестрое и многословное размышление о страхах, кризисах и вездесущей поп-культуре, диалоги в котором и впрямь сливаются в нескончаемый белый шум.
Супруги Джек (Драйвер с животиком) и Бабетта (Гервиг в химической завивке) Глэдни живут в типичном американском пригороде и воспитывают четверых детей – троих подростков от своих прошлых браков и общего малыша. Он – профессор местного колледжа, главный специалист Америки по Гитлеру, скрывающий свое незнание немецкого языка за зрелищными перформансами в черном плаще во время лекций (язык он, впрочем, втайне учит – грядет большая конференция гитлероведов). Она – преподаватель аэробики для пожилых. Совет да любовь, если бы не странные неидентифицируемые таблетки, которые старшая дочка находит в мусорном ведре. И стоит ей рассказать об этом папе, как оба начинают подмечать, что с мамой что-то не так.
Бабетта от любых расспросов технично увиливает, Джек же до поры до времени не придает происходящему особого значения. В колледж тем временем прибывает новый преподаватель, помешанный на катастрофах, которые считает самым жизнеутверждающим в мире зрелищем, и Элвисе, о котором мечтает рассказывать так же захватывающе, как Джек о Гитлере. И пока они читают импровизированную совместную лекцию, настоящий спектакль, причудливо переплетающий судьбы двух одиозных персонажей мировой истории, недалеко от городка происходит чудовищная авария с участием грузовика и товарняка. В воздухе повисает черное ядовитое облако, начинается паника и эвакуация, и даже если жизнь однажды формально и вернется в прежнее русло, герои уже не смогут скрывать друг от друга пожирающий их изнутри страх неминуемой смерти.
«Белый шум», конечно, впечатляет, прежде всего визуально – и ненавязчивой стилизацией под эстетику середины 80-х, и тем, что Баумбах здесь доводит болтливый «мамблкор» до уровня высокого жанра. Диалоги как смыслообразующий прием не смолкают, но это вечное бормотание – особенно в сценах совместного приема пищи в доме Глэдни, когда не по годам умные и пытливые дети говорят разом на все значимые темы – символизирует неуловимую примету места и времени. Причем и нынешнего тоже. Токсичный выброс и порожденная им всеобщая паранойя сегодня, в эпоху постковида, звучат как никогда понятно – возможно, потому Баумбаху удается так точно снять локальный апокалипсис в нескончаемой пробке на трассе и в палаточном городке, где никто ничего не понимает, но всем очень страшно. И также метко отметить, как быстро забывается все плохое.
Забывается, оставляя, впрочем, неизгладимый отпечаток. Пережив конец света, герои еще острее чувствуют свою конечность – и тут уж история входит в более привычное для режиссера русло, превращается в драму о кризисе среднего возраста и отношений пары. Предлог – иррациональные страхи, визуализированные на экране в сцены а-ля Дэвид Линч. Таинственный мистер Грей в феерическом исполнении Ларса Айдингера, незнакомец, полуреальный собирательный образ, якобы ставший в этой паре третьим, ночь, улица, фонарь – точнее, неоновая вывеска придорожного мотеля. Таблетки, пули, мигающий телевизор под потолком – и почти комическая недосмерть на унитазе, возвращающая историю к ее началу, к Элвису и Гитлеру, окончательно сливающимся в олицетворение такого феномена поп-культуры, как культ смерти. Побежденной, однако, жизнью – ее символом в «Белом шуме» становится супермаркет, между полками которого посетители устраивают шопинг-пляску. И это выглядит не иронией и сатирой, а констатацией и манифестацией животворящего белого шума.
