Наталия Григорьева
Режиссер разбирается с общественной повесткой – гендерной, социальной. Кадр из фильма
В российский прокат вышел «Треугольник печали» – фильм, выигравший на Каннском фестивале и сделавший его автора, шведа Рубена Эстлунда, обладателем второй «Золотой пальмовой ветви». Победителей, конечно, не судят, но эта картина, хоть и не уступает визуально и в целом по форме, все-таки проигрывает предыдущим хитам режиссера, «Форс-мажору» и «Квадрату», – привычная для Эстлунда сатира здесь выглядит слишком уж выпуклой.
«Треугольник печали» длится больше двух часов и поделен на три части – акта, как и полагается большому кино. Меняются по ходу и ритм, и настроение, и интонация, драма сменяется фарсом, реализм – метафорой, со множеством культурных и кинематографических отсылок и ассоциаций. Впрочем, даже первая, самая блеклая по сравнению с остальными локация подается весьма эффектно: юноши-модели с обнаженными торсами толпятся в коридоре, ожидая своей очереди – на кастинг в рамках недели моды. Не теряя времени даром, у них берет полушутливые интервью съемочная группа – ведущий игрив и разбирается в моде, тут же выдает весьма точное определение отличий масс-маркета и высокой моды. Чем дороже – тем более постными, надменными и каменными должны быть лица моделей в рекламной кампании. Среди тех, кто участвует в этой игре, на камеру переключая лицо с H&M на Balenciaga, оказывается и главный герой фильма. Красавчик Карл (Харрис Дикинсон) встречается с моделью и инфлюенсершей по имени Яя (Шарлби Дин), коллегой – с той лишь разницей, что зарабатывает девушка побольше. На показе с ее участием на заднике подиума мелькают надписи про тотальное равноправие, на деле же оказывается, что все, конечно, равны, но некоторые равнее.
Эмансипация, феминизм – но она все еще хочет, чтобы он платил за нее в ресторане. Но спор влюбленных на эту тему, будто взятый из какого-то камерного фильма об отношениях, – цветочки по сравнению с тем, куда заводит автора эта не бог весть какая свежая мысль. Развернутая во второй и третьей частях до масштабов антиутопии, критикующей капитализм, социализм, марксизм, патриархат – и матриархат заодно. Карл и Яя по воле случая окажутся на шикарном круизном лайнере, заселенном престарелыми богачами – от русского «торговца дерьмом» (удобрениями) с женой и любовницей до милых старичков, продающих мины и гранаты, и управляемом вышколенной командой и запойным капитаном (Вуди Харрельсон). До поры до времени все они будут придерживаться социальных ролей (кто платит, тот и заказывает музыку), чинно попивать шампанское и немного чудить – Карл приревнует Яю к матросу, жена русского олигарха заставит команду, готовую на все ради щедрых чаевых, кататься на водяной горке. А потом – шторм и «мишленовский» ужин, который достопочтенная публика вытошнит на выдраенные палубы. Воцарится анархия – но и это, как говорится, еще не все, ведь какое море без пиратов.
Корабль в качестве символа современного общества – и его неизбежное крушение, возвращение к почти первобытному состоянию, смена гендерных ролей. В третьем акте походившее на «Скромное обаяние буржуазии» действо превращается чуть ли не в пародию на сериал «Lost» – на необитаемом острове живые позавидуют мертвым, уборщица станет капитаншей. Именно в этом месте описанная выше вторичная, она же вечная, социальная сатира не уступает сатире еще более своевременной – лишенные материальных атрибутов власти и могущества, а еще раньше растерявшие первобытные навыки вроде умения добывать еду и огонь, мужчины оказываются беспомощны. Не хочется думать о сочувствии режиссера – дескать, чем заняться мужику в мире посткапитализма и победившего феминизма, но по-другому и не видится. Женщины же, получив власть, тут же ею развращаются – в общем, замкнутый круг, из которого якобы нет выхода, потому что такова человеческая природа. И на каждом необитаемом острове найдется и лифт, ведущий наверх, в шикарный резорт – в прямом смысле, социальный лифт, и камень, которым по старинке можно раз и навсегда решить вопросы конкуренции и неравенства. Выбор за нами.
