Наталия Григорьева
Озон снял фильм о прощании. Кадр из фильма
В российский прокат выходит новый фильм Франсуа Озона «Все прошло хорошо», премьерный показ которой состоялся в прошлом году в конкурсе Каннского кинофестиваля. В основу сценария легла одноименная книга французской писательницы Эмманюэль Бернейм – с ней Озон работал над своими картинами «Бассейн», «Под песком», «5х2» и «Рики», а этот автобиографический роман экранизировал уже после смерти автора (Бернейм скончалась в 2017 году). Главные роли играют Софи Марсо, Жеральдин Пайя, Андре Дюссолье, Шарлотта Рэмплинг, Эрик Каравака и Ханна Шигулла.
В первой сцене спокойный рабочий день писательницы Эмманюэль (Марсо), который она проводит за столом в пустой светлой квартире, прерывает тревожный звонок сестры Паскаль (Пайя). Бросив все, женщина мчится в больницу. Ее престарелого отца Андре (Дюссолье) разбил инсульт. Состояние не критическое, но требуется уход, возникшая немощь пройдет не сразу – и не полностью. Немного оправившись после удара, Андре подзывает к себе Эмманюэль и весьма буднично просит ее организовать ему эвтаназию. Во Франции процедура запрещена, зато легальна в соседней Швейцарии, где дочери удается отыскать клинику и врача (Шигулла).
Заявленная в завязке тема – одна из самых сложных этических проблем современности – казалось бы, сулит слезовыжимательную драму, особенно учитывая, что ее героями являются реальные люди, чьи имена даже не изменены. Тем не менее Озон удивительным образом превращает историю про эвтаназию едва ли не в комедию – безусловно, любой смех тут сквозь слезы, но действие сквозит легкостью, непринужденностью, даже какой-то совсем вроде бы несвойственной этому режиссеру небрежностью постановки. Конечно, только видимой – достичь подобного эффекта способен лишь кинематографист-виртуоз. Старость, немощь, умирание становятся не сакральным событием, требующим тишины и благоговения, а обыденным явлением, частью жизни, возможно, самой трудной, но простой в своей неизбежности. Бытовая суета сменяется минутами созерцания, отчаяние – саркастическими шутками и нелепыми ситуациями, по кусочкам складывается история не такой уж счастливой семьи. С отцом-тираном, подпортившим детство Эмманюэль, и отстраненной матерью (Рэмплинг), чье сердце он, очевидно, также покалечил – в кадре то и дело маячит некий эксцентричный, подозреваемый в алчности и презираемый всеми Жерар (Грегори Гадебуа), любовник старика. Но даже флешбэки-воспоминания, которые мелькают в голове героини Марсо, лишь намекают на семейные драмы, своей безмятежностью создают тревожное предчувствие, которое приходится читать между строк.
Перед лицом смерти все как будто бы равны. Это не значит, что обиды забываются, раны затягиваются, травмы излечиваются. Не значит, что дочери легче дается решение – согласиться на столь неординарную просьбу отца. Отчуждение уходит на второй план, уступая место, наверное, гуманизму. Хотя и здесь Озон не занимает какой-либо однозначной позиции. Перенесший инсульт Андре идет на поправку, однако не меняет своего решения. А дочь не отказывается от данного обещания, стараясь не думать о собственном отношении – то ли ей, то ли всем будет легче или не будет.
Ненавязчивый социальный фон дает возможность взглянуть на вопрос с разных сторон: герои фактически идут на преступление, преодолевают бюрократические препоны, скрывая истинную цель путешествия старика в Швейцарию, где, напротив, все легально. Тут же и моральная дилемма в лице мелькающего в одном их эпизодов фельдшера-мусульманина, наотрез отказывающегося везти пациента, стоит ему узнать конечную цель путешествия. Амбивалентно даже само название, оно же – финальная строчка фильма. Формально «все прошло хорошо», но в улыбке облегчения, с которой смотрит в камеру Эмманюэль, – и радость, и сомнение, и боль.
Этот необычный фильм даже не о смерти, а о прощании – пожалуй, самая тонкая из последних работ Франсуа Озона. Прежнего мастера эстетики и эпатажа сегодня можно узнать только по филигранной работе с актерами, по стройнейшему ритму повествования и безупречной композиции, по отсутствию приторной и надуманной морали в конце – все это, однако, утопает в зрелой сентиментальности, которая никогда не была ему свойственна. На смену вымышленным, в хорошем смысле вычурным, предельно чувственным историям пришли внешне более тихие, все чаще основанные на правдивых историях. Секс и смерть, эрос и танатос всегда шли в фильмографии Озона рука об руку, но разговор о них со временем приобрел иную тональность. Куда менее циничную, куда более приземленную и реалистичную. Удивительная трансформация состоявшегося режиссера, доказывающая истинное мастерство – оно, пожалуй, кроется в чуткости и умении прислушиваться к самому себе, облекая собственные переживания в фильмы, способные затронуть важнейшие общечеловеческие вопросы.
комментарии(0)