Наталия Григорьева
Обильных спецэффектов в фильме нет. Кадр из фильма
«Иччи» – второй фильм режиссера Костаса Марсаана, чей дебют, детективный триллер «Мой убийца», в 2016 году попал в число претендентов на номинацию «Лучший иностранный фильм» премии «Золотой глобус». Сюжет первого фильма, который справедливо окрестили якутским нуаром, был основан на реальных событиях, убийствах, произошедших в Якутии в конце 70-х. Свою новую работу Марсаан снял в жанре хоррора, а история вновь наполнена национальным, в этот раз даже народным колоритом – здесь и шаманы, и духи, и леденящие душу древние легенды.
Тимир (Илья Яковлев) привозит жену Лизу (Марина Васильева) и маленького сынишку Мичила (Александр Андреев) в гости к своим родителям и младшему брату Айсену (Борислав Степанов). Родственники живут в одиноко стоящем посреди лесов и полей доме вдалеке от какой-либо цивилизации – люди давно покинули эти считавшиеся проклятыми места, однако мама Тимира и Айсена (Матрена Корнилова), дочь коммуниста, суеверий не боялась. Как оказывается – зря. В первую же ночь после приезда Тимира, который, к слову, навещает отца с матерью из весьма корыстных соображений, с женой обращается не самым лучшим образом, да и брату явно несимпатичен, в дом залетает ворона. И знак этот оказывается плохим – отца разбивает инсульт, а семья в попытках помочь старику и найти врача попадает в плен мистического леса и охраняющего его духа Иччи.
Легенда об Иччи поначалу звучит детской сказкой – не верующая в мистику бабушка рассказывает ее внуку перед сном, точнее, даже напевает в виде колыбельной. Для нее это нечто если не доброе, то по крайней мере безобидное, часть фольклора, независимо от взглядов передающегося от поколения к поколению. Впрочем, зрителю – особенно не якутскому, то есть никоим образом не погруженному в контекст, даже не знающему языка (говорят в фильме как на русском, так и на якутском), – скорее всего в этот момент уже будет тревожно. Непонятно откуда в руках мальчика появляется деревянная фигурка лошади, на которой, по преданию, и скачет Иччи, а обстановка в доме и семье накаляется, не предвещая хорошего исхода событий. Банальная бытовая драма, завязанная на деньгах и насилии, оборачивается куда более высокой, непостижимой трагедией, начавшейся задолго до появления в этих местах семьи героев.
«Иччи» безупречен по части композиции, ритма и сценария в целом и при этом прост с технической точки зрения, что в очередной раз доказывает первостепенность содержания в этом сложном жанре. Здесь нет ни изощренных кинематографических приемов, ни тем более обильных спецэффектов и других искусственных «украшательств» – это место занимают те самые легенды и мифы, ставшие для народа частью культурного кода и впитываемые даже современными людьми, как говорится, с молоком матери. И в руках якутского режиссера подобный материал оживает и работает на первобытном чувственном уровне – пугает то, что невозможно ни понять, ни тем более объяснить.
Конечно, нельзя исключать из уравнения и мастерство автора, потому как многие российские хорроры последних лет формально построены по тем же принципам – в основе русские народные сказки и предания, – но не срабатывают, сколько бы режиссеры ни корпели над декорациями, гримом и этническо-фольклорным контекстом. Марсаан же искусно обращается как с изображением, так и с темпом повествования. Кино получается камерным, немноголюдным, но при этом расширяется во времени и пространстве. Ночь, туман, лес и шаманские обряды, невидимые духи и в то же время вполне осязаемое зло, забирающее жизни. Та самая бытовая драма только частично объясняет происходящее, выступая скорее некоторым катализатором, тогда как часть картины, непосредственно относящуюся к жанру хоррор, авторы не стремятся оправдать и пояснить рационально. А это, как показывает практика, залог хорошего ужастика – чем меньше ты понимаешь природу страха, тем страшнее.
комментарии(0)